Много воздуха, или Не роман. Анна Пумалайнен

Интересно, все женщины за сорок вздрагивают от звонка мужчины, который нравится? Она быстро пришла в себя, то есть в профессиональное состояние повышенной ответственности, и приняла вызов, как будто прыгнула в холодную воду.

      – Привет, Стася. – ей скорее нравился его голос, он шёл из глубины, хотя потом почему-то внезапно умолкал, будто споткнувшись, в такой момент Стася кидалась на помощь, как боец, спешивший подхватить знамя из слабеющих рук командира.

      – Привет! – её голос звучал беспричинно бодро. От тихой ненависти к себе, не освобождало знание, что большинство людей непроизвольно чуть меняют голос, отвечая по телефону. «Неужели я меняю голос даже с ним. Мне казалось, что мы так хорошо понимаем друг друга! Так зачем же эта подлая перемена?»

      … Они познакомились восемь месяцев назад и между ними сложились отношения, которых раньше у Стэйс никогда ни с кем не было. Прошлым летом их представила друг другу одна общая подруга на вечеринке. Мартин был музыкантом и фотографом. Но если его музыкальная работа впечатлила Стэйс не меньше, чем подругу, то сам он сначала показался ей скорее каким-то бесцветным. Может быть, на этом их знакомство бы и закончилось, даже скорее всего именно так бы и случилось, но подруга, видимо желая поддержать общую беседу, сообщила, что «а вот Стэйс у нас тоже… рисует». Парень внезапно проявил интерес и предложил вместе поработать над клипом, чем смутил заявленную художницу, но она не подала виду и сказала, что-то вроде «а почему бы и нет…». Мартин и Стася обменялись телефонами, он позвонил через некоторое время, которого ей, кстати, хватило, что бы подзабыть о собственном обещании.

      Был август. Небольшой приморский городок млел, переполненный солнцем, шумом листьев и общей беззаботностью. Завтраки тянулись до обеда, посиделки на верандах плавно переходили в прогулки и обратно. Хотелось любви, и жить вечно. Стэйс наслаждалась каждым днём своего отпуска, когда объявился Мартин, спросив, не хочет ли она порисовать для его клипа, вот только рисовать надо именно у него в съёмной маленьком даче, прямо на берегу моря, ведь не тащить же ему аппаратуру в другое место. Предложение скорее напрягало. Во-первых, Стэйс была «не такой» художницей. Нет, она, конечно, периодически рисовала что-то в подарок друзьям и родным, потом аккуратно вставляла рисунок в рамку и дарила, вызывая сдержанную похвалу, которой, впрочем, большого значения не придавала. Но рисовать клип? Она знала, что тут были нужны совсем другие навыки, о чём честно сказала Мартину. А уж как ему удалось уговорить её…? Ах, да, он не уговаривал. Он просто сказал загадочную фразу: «У тебя получится лучше, чем ты думаешь». Причины такой уверенности Стасе были совсем неизвестны, но слова, произнесённые спокойным голосом, внезапно подействовали, и ей захотелось попробовать. А заодно и закрыть эту тему в случае, если не получится: мол, ты же видел, я – бездарь, до свиданья!

      Так она и отправилась к нему в первый раз, напряжённая как перед собеседованием, но давно привыкшая скрывать свои сильные чувства. И только та самая подруга, смерив её насмешливым взглядом, сказала: «Да ты никак нарядилась! Смотри… а вдруг он маньяк? Мы ведь в сущности ничего не знаем о нём». «Почему? Ты же знаешь, где он живёт…». И Стэйс отправилась в свой маленький поход, совсем как Красная Шапочка всё дальше от маминого дома по нагретым солнцем лесным хвойным тропинкам. На плече у неё висела небрежная сумка художника, которая подчёркивала унисекс истинного творца, но босоножки , перевивавшие изящными чёрными ремешками нежные щиколотки – явно с ней спорили… Вот и домики на берегу, скромные дачки, ещё с советских времён, внутри которых из удобств была лишь романтика, остальное – во дворе. Мартин вышел ей навстречу: «Ну что, куда пойдём?» – «Я не знаю, веди, ты же хозяин…» – боевито и насмешливо ответила Стэйс. «Хочешь, я покажу тебе, как монтирую видео?» И она прошла за ним в маленькую комнатку, почти сплошь заваленную проводами и приборами неизвестного назначения, оставался лишь небольшой пятачок на деревянном столе, служившем и для еды, и для работы. На полках по стенам кое-как были расставлены старомодные чемоданчики, обитые по углам железом, в основном тоже раскрытые в беспорядке. Она увидела кровать, настолько маленькую, что трудно было представить, как он вообще на ней помещался. Обстановка не оставляла сомнений в чистоте намерений хозяина, ибо только безумная преданность искусству могла объяснить такое равнодушие к комфорту, не говоря о полном отсутствии подготовки к визиту дамы. Стася тихо села на край стула и стала ждать развития событий. «Кофе хочешь?» – «Ну, можно…» – «Давай тогда попьём, а потом я тебе всё покажу тут». Он взял турку и, сполоснув её от вчерашней гущи, засыпал новую порцию коричневого порошка, а затем поставил на электроплитку. Солнечные лучи проходили в дверь, у которой располагалась долговязая фигура Мартина, его движения были скорее медленными, но Стасе нравилось солнечное безделье, это напоминало игру. Разговор шёл легко. Стэйс вспомнила, что была раньше в этом месте, как и в других частях городка, где провела всё детство, она немного рассказала о школе, расположенной тут же, не далеко. Хозяин внимательно слушал, он не торопил ей рассказ и даже задавал вопросы. Потом и сам, к слову, рассказал о своём детстве и юности, прошедших за сотни километров отсюда. Когда кофе был готов, они взяли чашки и пошли на камни у берега.