Одноактные драмы. Валентин Красногоров

Не я, так другая. Так уж лучше я.

      ПОСТАРШЕ. Ты сама понимаешь, что говоришь? Ведь слушать страшно.

      ПОМОЛОЖЕ. А вы не слушайте, вас никто не заставляет. Я вообще не с вами разговариваю.

      ПОСТАРШЕ. А с кем же тогда?

      ПОМОЛОЖЕ. Сама с собой.

      ПОСТАРШЕ. Ты ненормальная, что ли?

      ПОМОЛОЖЕ. Вполне нормальная. Просто я современная. А вы – нафталин.

      ПОСТАРШЕ. Вот и оставь нафталин в покое. (Подходит к ПОМОЛОЖЕ.) Добром прошу – верни мужа.

      ПОМОЛОЖЕ. Нет, это вы мне его отдайте. Зачем он вам? Сами говорили – надоел, опостылел. Попользовались двадцать лет – и хватит. Дайте пожить и другим.

      ПОСТАРШЕ. Как у тебя просто – отдай, и все. Выходит, жизнь прожита зря? Тянула воз в крутую гору, надрывалась, падала, получала синяки и шишки, но все на что-то надеялась, все думала, что есть в этом какой-то смысл, что ждет меня какая-то награда, зернышко счастья или хотя бы чуток покоя… И что же? Ничего не будет?

      ПОМОЛОЖЕ. Я тоже хочу тянуть воз.

      Короткая пауза.

      ПОСТАРШЕ. (Взяв себя в руки.) А что это я у тебя клянчу собственного мужа? Хочешь завладеть этим золотом – бери. Хоть сегодня. Вместе с его полудурочной мамашей.

      ПОМОЛОЖЕ. А вы не распоряжайтесь, мы сами все решим.

      ПОСТАРШЕ. Если только он захочет.

      ПОМОЛОЖЕ. Захочет, и еще как.

      ПОСТАРШЕ. Да я его силой к тебе стану гнать – все равно он будет дома, как в окопе, сидеть. Что, я его не знаю?

      ПОМОЛОЖЕ. Я тоже его знаю.

      ПОСТАРШЕ. Тогда объясни, чего он до сих пор к тебе не ушел?

      ПОМОЛОЖЕ. (Чуть сбавив тон.) Чего-чего… Не решается детей бросить, вот чего.

      ПОСТАРШЕ. Каких еще детей? У нас один сын.

      ПОМОЛОЖЕ. Нет, двое. Мальчик и девочка.

      ПОСТАРШЕ. (Насмешливо.) Это он тебе говорил?

      ПОМОЛОЖЕ. (Растерянно.) А что?

      ПОСТАРШЕ. Ты их видела?

      ПОМОЛОЖЕ. (Признавая свое поражение.) Нет.

      ПОСТАРШЕ. Этот сорокалетний мужчина тебе все врет. Я тоже в прежние годы с одним женатиком любовь крутила, так он мне четырьмя детьми совесть тормошил. А совесть у меня тогда была молодая, неокрепшая, не то, что сейчас. Вот я и не выдержала, отчалила. А потом выяснилось, что у него одна-единственная дочь. И то не родная, а женина.

      ПОМОЛОЖЕ. (Уныло.) Все равно он мой будет.

      ПОСТАРШЕ. На том свете.

      ПОМОЛОЖЕ. Это мы еще посмотрим.

      ПОСТАРШЕ. (Решившись.) Ну хорошо, не веришь мне, спросим у него.

      ПОМОЛОЖЕ. Это как?

      ПОСТАРШЕ. Обыкновенно. Вот он сейчас войдет, а мы обе перед ним встанем, и я скажу (темпераментно): «Выбирай. Или я, или она. Если она – катись на все четыре стороны, цепляться за тебя не буду.»

      ПОМОЛОЖЕ. (Она не в восторге от этой идеи. Холодно.) Нашли время устраивать сцены. Сначала довели его до инфаркта, а теперь совсем в гроб вогнать хотите.

      ПОСТАРШЕ. Я его довела? Я?! Да он, пока на два фронта не стал работать, здоровехонек был. А как начались его с тобой дальние рейсы, так и надорвался. Лошадиных сил не хватило.

      ПОМОЛОЖЕ. Это остроты у вас лошадиные.

      ПОСТАРШЕ. И, небось, изводила