Птичье гнездо. Ширли Джексон

наблюдал, как сквозь мягкие черты проступает жуткая гримаса, которая так прочно отпечаталась в моей памяти и вызывала неподдельный, животный ужас. Сначала девушка принялась заламывать руки, затем лицо ее исказилось – я разрывался между желанием разбудить Р2 и необходимостью выманить наружу овладевшего ей демона, – рот скривился в уже знакомой мне злобной ухмылке, руки потянулись к глазам, которые ей так хотелось открыть.

      Стало быть, Асмодей[3], сказал я про себя, а вслух сдержанно добавил:

      – Я прошу вас не открывать глаза.

      – Что? – почти закричала она (никогда в жизни я не слышал такого грубого голоса). – Ты опять мне указываешь, мерзавец? Знай, скоро я тебя сожру! – И она снова захохотала.

      Потрясенный, я попробовал успокоить пациентку с помощью привычных вопросов.

      – Как вас зовут? – спросил я самым спокойным тоном, на какой только был способен.

      Она мгновенно перестала смеяться и кротко (о, коварная маска на лице Р2!) ответила:

      – Я Элизабет Р., дорогой доктор, честное слово. Вы не подумайте, дорогой доктор, я иногда бываю груба, но я вас очень, очень уважаю, честное слово, дорогой доктор, очень уважаю.

      Это заверение, в котором слышались отголосок чудовищного хохота и возмутительная насмешка, произнесенное, однако, девушкой с выражением лица и голосом Р2, оборвало меня на полуслове, и, пока я собирался с мыслями, она заговорила опять:

      – А Элизабет попросит прощения за грубость, дорогой доктор, правда-правда – я сама ее заставлю.

      – Не сомневаюсь, – раздраженно бросил я. – А теперь, мисс Р., давайте вернемся к вопросам. Я бы хотел, чтобы вы подробнее рассказали о неприятном письме, которое…

      Она снова захохотала, и, не желая привлекать внимание медсестры в соседней комнате, я попытался утихомирить мисс Р. – понизил голос, чтобы ей нужно было прислушиваться.

      – Вы что-нибудь знаете о письме? – спросил я.

      – Я знаю все, мой друг.

      – Так расскажите.

      – Я расскажу, только если… – Она мучительно выдавливала из себя фразу. – … Только если разрешишь открыть глаза, – наконец произнесла она и расхохоталась.

      Как бы я ни хотел услышать про письмо, эта грубиянка мне порядком надоела.

      – Вы не откроете глаза, – отрезал я. – И если знаете о письме, рассказывайте. Итак, вы его напечатали и…

      – Я? Я не умею печатать.

      – Письмо однозначно напечатано на машинке.

      – Это она напечатала, точно. Ты ведь не думаешь, что я стану делать ее работу?

      – Она? – в недоумении переспросил я.

      – Элизабет! – выкрикнула моя пациентка – Твоя ненаглядная мисс Р., дурочка Лиззи, простофиля Лиззи. – И она скривилась, изображая мисс Р. с ее отсутствующим взглядом. (И да простит меня читатель, но при всем ужасе, что я испытывал, мне вдруг захотелось рассмеяться. Издевательство над Р2 меня бы задело, а вот Р1 не вызывала у меня ни малейшей симпатии.)

      – Тогда кто же вы?

      – Я

3

Асмодей – демон похоти и разврата. – Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, примеч. переводчика.