Переходный период. Петроград – Виипури, ноябрь 1921. СОНИЧ МАТИК

книжицу в поиске места, где остановилась.

      Оля уже привыкла к отвлечённому взгляду Андрея, к тихому воркованию Тонечки с Володечкой, к безразличию красавицы Жанны, приходящей без конца пить горячий чай. И теперь она чувствовала, что в её гостиной всё переменилось. Словно стало жарче, но ей было не успокоить в себе озноб. Слова терялись в вихре мыслей. Пришло раздражение.

      –Тонечка, я говорю, в этом стихотворении такая сложная… как там… метафора, говорю… Тоня! Ты слышишь?! – Оля пыталась хоть в ком-то найти поддержку.

      Тонечка осоловелым невидящим взглядом посмотрела в сторону Оли. Не понимая, о чем речь, кивнула и продолжила полушёпотом что-то бормотать Володе. Тот, зардевшись, гордо держал Тонечкины перчатки. Он хотел было что-то ответить, но улыбнувшись чему-то сказанному Тоней, закрыл рот.

      Оля от этой любовной истории опять закатила глаза и спросила у балетной подруги:

      – Жанна, что ты думаешь?

      – Так я только пришла! Расскажи хоть, о чём ты? – ответила Жанна, сигналя Александру, чтобы тот пересел к ней за столик и занялся цукатами из прошлогодней вишни. – Продолжай, дорогуша, я слушаю.

      Оленька пыталась сосредоточится на банальном, классическом, на том, о чем ей рассказал Карл Иванович только сегодня днём. Мысли не хотели двигаться слажено. Она чувствовала пристальный взгляд Александра за спиной. Ей казалось, что он трогает её оголенную шею, его дыхание колышет выбившиеся из прически волосы, но он точно сидел достаточно далеко от ее стула. Ломоносов показался пафосным и грубым. Оля поправила прическу на затылке и резко оглянулась. Александр расплылся в улыбке:

      – Да? – радостно спросил он.

      – Да… – ответила она, не зная, что он имеет ввиду.

      Когда скомканный вечер поэзии закончился, и все наконец покинули Кирсипову гостиную, Оля долго сидела на том же диване, где сидел Александр. Она была уверена, что он заколдовал её. Голову не покидал его образ. Вот, он тут сидит, напротив! И всю ночь она не спала, представляла, какой же он, как он учится, как он танцует. Что для него значит Жанна? Что он думает о современной литературе? Читает ли он «Военную летопись» или «Огонек», а может и «Жизнь искусства»? И когда они встретятся снова?

      Сон пришел к Оленьке под утро, когда она услышала, как Мама Фрося в соседней комнатке вычищает печь. Хотела встать и сказать ей все, по поводу вчерашней встречи гостей, но пока накручивала победоносную речь, незаметно уснула.

      Глава вторая. Трепетные чувства

      Зима подходила к концу. Весь город уже был покрыт сажистым грязным настом, и мама говорила, что весна нынче придёт раньше.

      Несмотря на свежий запах талого снега, на улицу идти не хотелось. Серые, бурые, коричнево-черные тона города приводили Олю к неизменной меланхолии. Но в дни, когда в окошке маминой спальни появлялся кусочек синего утреннего неба, скучающую над журналами и тетрадками Оленьку тут же гнали дышать воздухом.

      Чтобы подольше оставаться в своем внутреннем мире, она мигом одевала полушубок, ботики