.

На месте, но будто заново прикручена. – А может, это дед ее ночью прикрутил? И лампочку поменял?»

      Мира опустилась на пол и повернула голову, чтобы поглядеть – не осталось ли где осколков. Чисто. Она ещё раз подозрительно оглядела дверную ручку и окно с растрескавшимся стеклом.

      «Зачем бы ему заметать следы? Но дверь и стёкла… здесь все и так разваливается, вчера я могла просто не заметить этих трещин».

      Мира успокаивала себя, но ее подозрения только росли. Она осмотрела Данте – вроде лапы не повреждены, никаких следов укусов. Она выдохнула с облегчением. Но пёс спал как мертвый, что с ним бывает только когда он набегается вдоволь. А как приличный пёс он редко позволяет себе подобное ребячество.

      Посидев немного в задумчивости, Мира поднялась и, скрипя половицами, вышла в коридор.

      «Этот сон и побег Данте как-то связаны, – думала она, хмурясь. – Пока у меня не хватает фактов, чтобы их связать. Только один человек в этом доме может прояснить ситуацию…»

      И только Мира свернула на кухню, как тут же застыла, сердце ее бешено заколотилось. За столом, свесив руки по бокам, с опущенной головой сидел дедушка. Он не двигался и, кажется, не дышал.

      – Дед? – только и сумела выдавить из себя Мира. Несколько бесконечно долгих секунд, и дедушка, едва заметно дернулся. – Деда, ты чего?

      – А? – сонно пробормотал тот.

      Рядом с ним стояла полупустая трехлитровая банка с рассолом. Он потянулся за ней, казалось с огромным усилием заставив себя поднять тяжело повисшие руки, и сделал несколько жадных глотков. Казалось, он смертельно устал.

      – Что случилось ночью? – требовательно спросила Мира. Дедушка разлепил красные опухшие веки. Он явно не спал сегодня.

      – Выбежал твой пёс…

      – Выбежал куда? Он бы сам не побежал к воде.

      – Это я его окатил. Я в кузнице ночью работал. Он прибежал, давай мешаться. Спасибо, что в горн не прыгнул! Я его и это… – он качнул ослабевшей рукой и снова взялся за рассол.

      Работа в кузнице. Так вот как просто все объяснялось. И гул, и свист, и лай – все это могли быть шумы работающей кузницы. Вроде все логично.

      «Но почему мне кажется, что он лжёт?» – Мира сощурилась. – Какой прок был работать в кузнице ночью? – не сдавалась она.

      Дедушка вздохнул.

      – Ты иди-ка лучше в сельсовет. Там Сергея спроси, пусть к нам идёт, – устало проговорил он, – электричество чинить. А я пока вздремну.

      Он, пошатываясь, поплелся в зал. Но проходя мимо Миры, вдруг остановился.

      – Держись подальше от воды, – сказал он, наклонившись. – В сумерках. И ночью. – Немного помедлил, а потом добавил, безумно сверкнув глазами: – Если что, ты знаешь, где меч.

      Дед вошел в темноту зала, и Мира услышала, как он шлепнулся на пыльный диван.

      Перед ее глазами пронеслись: меч, холодный подвал и собственный ночной кошмар. Невольно Мира поежилась.

      Как только Данте проснулся, Мира взяла его на поводок и вывела на дорогу. Их дом стоял в самом конце улицы на самой окраине села. В одну сторону тянулись сотни метров грунтовой дороги в