Листопад. Полли Ива

на них, другого места что ли найти не могли, танцоры доморощенные, – притворно возмутилась девушка, которая и сама была не прочь пустить тело в пляс. Другое дело, что сейчас перед ней стояла не менее важная задача – протиснуться к угловому столику, у которого уже начали собираться любители поэзии.

      Света пыталась не отставать, но угнаться за реактивной Натой было сложно. В этот поздний час народу в «Паприке» было так же много, как и днём. Из динамиков звучали негромкие испанские напевы, под которые парочки бодро отплясывали бачату. В дальнем углу ютились художники, пришедшие на неофициальный мастер-класс по мандале. Они уже закончили и собирали свои холсты и кисти, не отмывающиеся от засохшей краски. И, наконец, за угловым столиком, почти у самой барной стойки, расположились любители слова. Светлана и сама частенько мыслила текстом, не конвертируя его в образы и эмоции, но предпочитала этим ни с кем не делиться. Даже Натали, дёргающая сейчас её за рукав, не знала о блокнотике с наивными стишками, который Света всегда носила в своём рюкзаке.

      – Первый-первый, я второй. Приём, спящая красавица, открой свои глазоньки, – обернулась Ната, которая заметила, что Светка не торопится за ней.

      – Нат, отстань, – Светлана с раздражением наморщила нос и, сделав широкий шаг вперёд, чтобы догнать подругу, споткнулась и налетела на высокого парня, появившегося будто из ниоткуда.

      – Девушка, будьте аккуратнее, – незнакомец подхватил её за талию, когда она после столкновения начала заваливаться назад.

      – Да… Спасибо, – проговорила Света смущенно в пол, не поднимая глаза. Она почти не почувствовала удара, только огромную неловкость от своей неуклюжести и горячие ладони на пояснице, от которых маленькими разрядами тока по спине побежали мурашки. Она оглянулась, но не увидела уже ничего, кроме окружавшей её толпы.

      – Ветка, ну ты где там? – Натали схватила её за руку и потянула к диванчику, – я там место заняла, пока ты ползла как черепаха. Давай быстрее, сейчас уже начнётся…

      Светлана ещё раз окинула зал блуждающим взглядом и послушно пошла за подругой, мечтая о своей кровати и тёплом стакане молока.

      ***

      ритмом изломанным нервно чеканя шаг,

      я становлюсь Маяковским, моя душа.

      я становлюсь Маяковским, и не спеша

      в небо черчу невесомейшую из лестниц.

      по табуреткам к солнцу, к верёвке из

      самой прочнейшей из простыни на карниз,

      и моя жизнь – коротенький эпикриз

      тому эпизоду, где всё-таки мы не вместе.

      Светлана не спеша потягивала Сент-Клемент через трубочку и растворялась в звуках бархатистого мужского голоса. Все проблемы сразу отошли на второй план: пропущенная (со стопроцентной вероятностью) завтрашняя пара по зарубежке больше не пугала до зубной боли, всё ещё пустой холодильник волновал и того меньше.

      мне каждый нерв готов показать язык,

      когда истерю – молча дают втык,

      я