Право безумной ночи. Алла Полянская

как уйти с моста прыгать? – Матвей хмурится. – Вот в этом вся ты. Главное, чтоб мы были в шапочках и ели суп.

      Я не могу сейчас с ним препираться. Я вообще не хочу ни с кем разговаривать. Мысль о том, что у меня не получилось то, что я задумывала – и не от того, что я струсила, а из-за какого-то кретина, который решил, что он Бэтмен, – злит меня невероятно.

      – Мэтт, мы же договорились… – Денис толкает брата в бок. – Хватит.

      – Да, договорились, – Матвей вздыхает. – Но старые привычки умирают трудно. Не побоюсь данного глагола в этом контексте. Мам, ты как?

      – Ничего. Идите оба домой и…

      – И поешьте супа, ага. Если поедим, тебя это обрадует?

      – Успокоит – уж всяко.

      Меня ввозят в палату, мальчишки резво застилают кровать принесенным постельным бельем и сгружают меня с каталки.

      – Уходите отсюда все! – Медсестре, видимо, надоела наша перепалка. – Завтра придете. Вези их домой, Валера. Каталку-то в приемный покой отвезите, чтобы мне не ходить сто раз. Забирай пацанов, нечего им тут.

      – Да уж не брошу, – бородатый вздохнул. – Все, свидание закончено, надели шапочки – и в машину, дома вас ждет суп!

      Матвей погладил меня по щеке, Денька чмокнул в нос, и они исчезли, бородатый тоже был таков, его шаги и громыхание неуклюжей каталки затихают в коридоре, а я просто не знаю, что и думать. Я давно уже не помню такого, чтоб мои дети, будучи вместе, выказывали ко мне хоть какую-то нежность или вообще добрые чувства.

      – Хорошие парни, – медсестра вздохнула. – Давай-ка, Оля, попробуем раздеться – примешь душ, и в постель. Поставлю тебе капельницу и катетер, попробуем немного уменьшить отек.

      – Я сама.

      – Сама ты сейчас даже на толчок не сходишь. Меня Вика зовут, завтра придет смена – тут Людка будет. Так ты что же, с моста хотела прыгнуть?

      – Я не готова это ни с кем обсуждать.

      – Ишь ты… Ну, как знаешь, а только выговориться иногда надо, если в себе все держать, до инфаркта – один шаг, это я тебе как медик говорю. Чаще всего инфарктники – именно такие вот стойкие оловянные солдатики, как ты. Это хорошо еще, что Валера тебя успел ухватить да сюда привез, а то осиротели бы пацаны.

      – Они уже большие, я им не нужна.

      – Дура ты. Подожди, не дергайся, я сама стяну с тебя юбку, тебе сейчас не надо двигаться. Так вот я тебе говорю – дура ты, как есть, дура! Сколько им, по двадцать лет? Да за ними еще глаз да глаз нужен, и на ноги ставить их еще несколько лет. Пацаны – они такие, чуть мать отвернулась, так и вляпались в дерьмо. Им опора нужна, ну а что языкастые – это ничего, дело поправимое, со временем пройдет. Давай-ка, опирайся на меня – дойдешь ли?

      – Дойду…

      Боль, задавленная препаратами, объявила сиесту. Я смогла вымыться, даже волосы помыла – и почувствовала себя человеком, облачившись в любимую рубашку и мягкий халат. Поесть бы чего…

      – Вот, видишь – сразу дело веселее! А не выхвати тебя Валера, болталась бы сейчас на дне реки, рыбам на радость, водяному на потеху.

      Похоже, бородача здесь знают все, и накоротке.