Домашняя работа. Средневековая история. Галина Дмитриевна Гончарова

И Эмму.

      – Я здесь, ваше сиятельство.

      – А Марта?

      – Ваше сиятельство, она ведь старенькая уже… Я ее будить не стала.

      Лиля кивнула.

      Действительно, по местным меркам ее нянюшка уже стара. За полтинник. Да и она себя старухой чувствует. Вот и не проснулась, когда шум поднялся.

      – Хорошо. Эмма мне поможет. А остальные – вон. Тарис, друг мой, прошу вас выйти. Мне сделают перевязку, и я позову вас.

      Тарис закивал и вышел вон. Глаза у него были – по рублю. Еще царских времен.

      Лиля посмотрела на Джейми:

      – Отвернись, рубашку сниму.

      Парень покраснел, но отвернулся. Эмма помогла Лиле снять рубашку и набросить новую, без рукавов. Лиля быстро оглядела себя.

      Ничего страшного.

      Порез на плече, даже скорее разрез – задел, когда падал. Мышцы слегка задеты. Ну да переживем, рука все равно левая. Надо зашить и перевязать.

      Без наркоза, млин! Даже без стопки фронтовых – Лиля подозревала, что ее поведет и с двадцати граммов самогонки, а голова нужна ясная.

      Хотелось скулить и плакать.

      Нельзя.

      Она – графиня. И хозяйка этого дома. Она обязана являть пример стойкости.

      Лиля стиснула зубы. И только зашипела, когда Джейми по ее приказанию плеснул самогонкой на рану. И сразу же на вторую.

      Вторая, кстати, была противнее.

      Чуть сухожилия не переполосовал, скотина. Что бы она тогда делала?

      Не-эт… Этого гада она точно повесит!

      Подумала – и сама себе ужаснулась.

      «Ты же врач. Ты клятву Гиппократа давала…

      Ага. И теперь обязана лечить скотину, которая бы меня прикончила? Щаз-з-з-з-з. Только шнурки завяжу!

      Ты всех лечить обязана. А ты человека обрекаешь на смерть»…

      Но особого внутреннего протеста в душе не было.

      Ну обрекаю. На смерть. И что?! Не я его убить пыталась. А даже в Библии – поднявший меч от меча и погибнет. И закончим о гуманизме.

      Джейми зашивал ей рану шелковой нитью, вымоченной в спирте. Лиля комкала подушку и стискивала зубы, чтобы не заорать. Эмма подавала всякие мелочи и проявляла сочувствие.

      Наконец (лет так через пятьсот по Лилиным меркам) рана была зашита, щедро смазана медом и перебинтована. Остатками ее нижней юбки.

      Так, все. Надо срочно озаботиться бинтами. Достали уже одежду портить!

      Лиля поблагодарила Джейми и отпустила его. Эмма помогла ей одеться, сочувственно вздыхая.

      – Ваше сиятельство, окаянство-то какое…

      – Да уж…

      Лиля вздохнула.

      А не приди Мири, и ее могли бы придушить подушкой. По-тихому. И никто бы и ничего бы…

      Не доросли тут до слова «экспертиза».

      Да и вообще, первый ли это убийца в ее молодой жизни?

      Интересно, а вот с лестницы, когда ждала ребенка, она сама упала?

      Паранойя?

      Товарищ, если у вас паранойя, это не значит, что за вами никто не следит. Одно другому совершенно не мешает.

      Лиля благодарно кивнула Эмме и отправила ее к Мири. Пусть приглядит. Лишней там она не будет. А к себе позвала