Настоящий дар. Галина Маркус

ушла, а Дина подумала, что Руте этот тест можно было и вовсе не проходить.

      Дина уселась в своем любимом углу, рядом с окошком, выходившем на пруд и крыльцо. Ровно в восемь во всем доме погасили свет. До начала сеанса ОВ пришлось долго успокаивать Анну, которая не понимала, как можно перенести ужин и выключить плиту на самой важной стадии его приготовления. Электричество в данном случае мешало и самому ОВ – ведь ему надо было оценивать сразу несколько потоков информации.

      Фонарей на улице не было, луны тоже, а маленькую лампочку над крыльцом погасили вместе с остальными. К тому же, чтобы быть полностью честной, Дине пришлось зашторить окошко. Она с детства не любила и боялась темноты, особенно вот такой – «хоть глаз выколи». Когда родители отправляли ее к бабушке на дачу, ей всегда было страшно оставаться одной в комнате на втором этаже. Тьма там тогда стояла кромешная. Где-то беспокойно лаяли собаки, пугали голоса…

      Конечно, до настоящей фобии это не доходило, но, в отличие от Влада, нервную систему Дины нельзя было назвать устойчивой. Однако свои страхи она тщательно скрывала – иначе не продержалась бы и дня в Университете. Вспомнить только их практику, так называемую «сказку», во время которой студентов погружали в заданное сновидение, и они не знали, что все это не на самом деле. Помнится, Дина тогда уговорила врача-психолога не заострять внимание преподавателей на показателях ее кардиограммы. Правда, тот все-таки кое-что написал, но педагогу, обнаружившему отличные результаты Корнеевой по «сказке», и в голову не пришло заглянуть в медицинские расшифровки.

      Дина постаралась сосредоточиться. Она точно знала: в этом доме, где все дышало надежностью, опасаться нечего. Здесь не действовала энергетика Взлома, враг не мог нагнетать мрак – по крайней мере, снаружи. Проблема была в богатом воображении Дины. Вот и сейчас с ней происходило что-то странное, ни на что не похожее. Сердце заколотилось сильнее, руки похолодели, а на лбу выступила испарина. Посторонние звуки – скрип кресла, любой шорох – казались преломленными и многократно усиленными.

      А в углу библиотеки действительно что-то шуршало – скорее всего, маленькие полевые мышки облюбовали себе хлебосольный дом для зимовки. Но девушка ясно «увидела» там змею, и не одну, а нескольких. Шорох как будто приближался, и Дина слышала, что одно из отвратительных пресмыкающихся зигзагами подбирается к ее креслу. Почему-то у змеи оказалось человеческое лицо – женское, очень злобное. Она убьет и не задумается, но яд ее отравляет саму змею – изнутри… Она – Дина это точно знала, умрет, как только укусит. Ближе, ближе… Девушка попыталась избавиться от навязчивого образа, но ее охватило странное чувство, что кто-то смотрит на нее из темноты немигающим взглядом. Дина не выдержала и вскочила.

      Ощущение прошло так же неожиданно, как и возникло. Прекратился и шорох в углу. Огромным усилием воли Дина заставила успокоиться бешено колотящееся сердце, несколько раз повторив