Кайдзю-хоррор. Из России с ужасами. Олег Хасанов

посмотрела на сержанта мельком и коротко, дежурно, улыбнулась.

      – Я клянусь, – сказал Купчик в спину Сафроновой.

      Все четверо выскочили за порог.

      На улице Партизанской бесновалась стихия. И что-то ещё. Поперёк дороги стояла брошенная водовозка, кабина распахнута, водитель пропал. Из-за электростанции тянуло едким дымом.

      Купчик сбавил шаг.

      Это пришло сверху, розовое и извивающееся. Сержант не заметил тела, только бесконечную шею и голову. Зубастая пасть сомкнулась на черепе Латынина. Директор музея задёргался в припадке и выпустил под ноги сигнальную ракету. Ракета запрыгала по снегу, оставляя искрящийся хвост. В красном пламени второй длинношеий монстр схватил Сафронову, выдрал из валенок и унёс в небеса. Капитана накрыла тень, он упал и пополз к машине.

      Купчик, хлопая ртом, таращился на валенки Сафроновой. Чудовищам потребовалось полминуты, чтобы расправиться с отрядом. Подвижные канаты шевелились в метели, как водоросли в воде. Купчик попятился в вестибюль РОВД и заперся. Вытер рукавом лицо.

      Мысли путались.

      Сержант недоверчиво икнул. Поковылял по коридору, шаркая подошвами и озираясь. Ключи выскальзывали на пол из дрожащих рук.

      Входная дверь слетела с петель, когда он вошёл в кабинет.

      Купчик повернул ключ в замке, постоял, прислонившись лбом к дверному полотну. Вынул пистолет и снял с предохранителя, затем повернулся.

      Японская туристка – Фуми – смотрела на него ничего не выражающим взглядом.

      – Хау ар ю? – спросил Купчик и трижды выстрелил в голову Фуми. Кровь и мозги забрызгали календарь с милыми мышками в цилиндрах. Фуми завалилась на бок вместе со стулом.

      Что-то ткнулось в дверь. Заскрежетали, выгибаясь, ригели.

      Сержант Купчик неумело, на всякий пожарный, перекрестился, сунул в рот ствол и спустил курок.

      18.

      Фигурки выскочили из-за бетонного оголовка вентиляции. Миронов резко свернул к обочине, «УАЗ» занесло, колёса взметнули полотнища снега.

      «Господи, пусть это будет Марина».

      Это была Марина. И сын Латынина. И Петька Китаец с карабином.

      Миронов притиснул к себе дочь, усеял поцелуями ледяные щёки. Как мешок, закинул Марину в салон.

      – Давайте быстрее.

      – Где мой папа? – Миронов перехватил взгляд Тимура. Тот всё понял без слов.

      – Поехали, – сказал Миронов, лязгая дверцами.

      Автомобиль вырулил на дорогу. Марина сидела рядом, Китаец и Тимур – сзади. Осиротевший мальчик крепко зажмурился.

      «УАЗ» ехал по пустым улицам, в тени мёртвых домов. Вихри скользили по площадкам, словно призраки обживались на новом месте. На мачтах, в световых коконах, роились снежинки.

      Марина рассказала сбивчиво, что «небесные змеи» вырастают из великана. Описала, вздрагивая, как щупальца утаскивали людей, как они с Тимуром прятались в музее, и как Китаец подстрелил чудовище и спас им жизнь.

      – Спасибо. – Миронов посмотрел в зеркало. Долган, трезвый, задумчивый, кивнул.

      – Это