Кайдзю-хоррор. Из России с ужасами. Олег Хасанов

показалось неуместным.

      – Они тут гнёзда на крышах вьют, – очередной факт от тёти Маши. – Умные, как собаки. Одни отвлекают, имитируют нападение, а другие спокойно подлетают и хватают еду. И, главное, чаще всего у детей.

      – В сговоре работают, – сказал я.

      – Чайки – это собаки? – спросил Руся.

      Тётя Маша терпеливо и обстоятельно объяснила.

      Я достал из сумки фотоаппарат, поработал зумом и запечатлел клювастый профиль.

      Руся уже рвался в море.

      Тётя Маша улеглась на полотенце, в купальнике и кофточке.

      – Писали, что неделю назад чайка напала на женщину. Голову исклевала, лицо поцарапала.

      Я подумал, что пятилетнему ребёнку эти подробности ни к чему, но привычно промолчал. Мы здесь в гостях (начинало звучать как мантра). Впрочем, сомневаюсь, что наши отношения сложились бы иначе в том же Новополоцке, откуда тётя Маша с дядей Ромой уехали двенадцать лет назад. Властные женщины не меняют моделей поведения.

      Тётя Маша и дядя Рома – родители моего школьного друга. Их семья укатила на ПМЖ за кордон по еврейской программе; друг пропал с радаров, а год назад объявился, нашёл меня в социальных сетях. Пригласил в гости. Я, к собственному удивлению, дал добро. Да и Ксюха, супруга, насела – дуйте в Росток, Руслану полезен солёный воздух. Поехать с нами Ксюха не смогла – не согласовали отпуск на лето.

      И вот мы с Русей в славном ганзейском городе. Добрались на поезде до Берлина, оттуда до Ростока, на вокзале нас встретил дядя Рома. Закинули чемодан и рюкзаки домой, сели с тётей Машей на электричку до Варнемюнде, бывшего рыбацкого, а ныне курортного городка, и теперь любуемся подпирающей безоблачное небо Балтикой.

      С самим школьным другом я так и не встретился – тот внепланово улетел в питерскую командировку, но заверил, что мама и папа примут, разместят, познакомят с городом. Так и случилось. Казалось, что не было этих двенадцати лет. Дядя Рома по-прежнему беспрерывно шутил, чем сразу понравился Русе; тётя Маша руководила и наставляла.

      – Долго в воде не играй, – напутствовала она. – Прохладно ещё. Понял, Руслан?

      Руся опустил глаза, кивнул.

      – Молодец. Когда вернёшься, тебя будет ждать конфета.

      – Что надо сказать? – спросил я у сына.

      – Спасибо.

      – Пожалуйста, – удовлетворилась тётя Маша.

      Я глянул на трибуну. Ограждения опустели. Огромные «мёвэ» кружили над лежаками и игровыми площадками.

      Побережье изгибалось серпом, и на всём протяжении – люди, зонты, шезлонги. Где-то там, на острие, загорали нудисты. Немцы в этом вопросе более раскованные. А ещё помешаны на тату. Бич молодёжи, как сказала тётя Маша. Разрисовывают себя вдоль и поперёк.

      Справа от нас тянули коктейли две немки с тату практически на всех открытых солёному воздуху и жаркому солнцу местах. Одна худенькая, красивая, вторая полненькая, с волосами цвета болотной тины. Девушки ухаживали друг за другом. Похоже, лесби.

      Слева