Кайдзю-хоррор. Из России с ужасами. Олег Хасанов

прикончил восемь военнослужащих и егеря. Он выпустил три обоймы из «Калаша». Сначала часовой. Потом сонные и безоружные сослуживцы. Трупы облил бензином и поджёг. Мобильный пост сгорел дотла.

      Что руководило Ескалиевым, так и не выяснили. Его обнаружили в день государственного траура, объявленного Назарбаевым в связи с инцидентом. Ескалиев дошёл до чабанской зимовки в двадцати километрах от места массового убийства и там застрелился из пистолета Макарова. Предсмертной записки он не оставил.

      Часовым в ту страшную ночь был контрактник Миронов. Ескалиев отвёл его подальше от лагеря и выстрелил в упор. Пуля пробила плечо и столкнула часового в двадцатиметровую пропасть. Падение (и деревья внизу) спасли ему жизнь. Ескалиев поленился лезть в лощину, чтобы проверить пульс и добить товарища.

      Перед тем, как спустить курок, Ескалиев сказал:

      – И буду подобен дьяволу. И жизнь вечную обйету.

      Он повторял это снова и снова, плюгавый Ким Ескалиев. В госпитале, прячась за занавесками. Дома, из-под кровати. В автобусе, в толчее, склоняясь синими губами к уху Миронова.

      Миронову снились погибшие пограничники: фельдшер с черепом, взорвавшимся под градом свинца. Сгорающий заживо инструктор-собаковод. Повар-срочник, изрешечённый пулями, но продолжающий кричать.

      Ескалиева он видел наяву.

      – Капитан!

      Миронов вздрогнул, отворачиваясь от залитого кровью бассейна. В разбитое окно врывался пронизывающий ветер. Метель скрадывала пейзаж, исчезли в белой пурге ущелья, хотя до них было рукой подать. Бассейн в посёлке с полутысячным населением – абсурдная расточительность, но сюда любила ходить Марина. Его дочь плавала в искусственном водоёме, который теперь был красным от крови – не различить расчерченных дорожек на дне. Словно в нём выпотрошили свинью. Но где останки свиньи?

      – Капитан. – К Миронову приблизился сержант Маутин, рослый детина в ушанке. – Я связался с родителями этой Лены… Елены Рябцевой. Она ушла из дому утром и не возвращалась.

      – Отличненько, – пробурчал Миронов, хотя отличненького было мало. В который раз он обвёл взглядом помещение.

      Полицию вызвал сторож. Он утверждал, что глава ПГТ Вересаев пропал из бассейна, вместе с гражданкой Рябцевой, несомненно, его любовницей, что в здании выбито окно, и кровь везде.

      Не нужно было служить в органах семнадцать лет (а Миронов служил), чтобы понять, что в бассейне произошло убийство. Но где же трупы?

      В голову Миронову лез нелепый образ: голый Вересаев проламывает стеклопакеты и уходит в тундру, у него на руках – убиенная (из ревности?) девушка.

      Но снаружи не было никаких следов. Они изучили снег.

      Миронов дотронулся до пульсирующей вены на виске. Тупая боль нарастала в черепной коробке. За спиной Маутина то формировалась, то исчезала тень.

      В Койске служило пять сотрудников органов внутренних дел: четыре участковых уполномоченных и представитель