Искупление кровью. Карин Жибель

звери на полусвободном положении.

      Только внешние стены их отделяли от мира. Воображаемая свобода. Библиотека, спортзал, кафетерий. У Марианны снова перед глазами каждый квадратный метр этой тюрьмы для отбывающих длительный срок. Будто прокручивается старый фильм, немного поблекший. Она взяла сигарету и погрузилась в прошлое.

      Лицо. Сцена. Былая рана, еще не затянувшаяся…

      …Она во дворе болтает со своей подружкой Виржини. Виржини – классная девчонка. Всегда готова любому помочь. Искренняя улыбка, капелька грусти в глазах. Она убила из-за любви. Парня, которого слишком любила или который недостаточно ее любил. Это точило Виржини изнутри, но она никогда ни о чем таком не говорила. Двенадцать лет, чтобы искупить вину. Вся жизнь, чтобы примириться с собой.

      Они хихикают, словно две школьницы. Воображают, будто расположились позагорать на мостике корабля. Посреди безбурного океана. День выдался солнечный. Такие выпадают редко, и они пользуются вовсю. Греются, будто ящерицы на камне. Им почти хорошо, они забывают, где на самом деле находятся. Можно убежать далеко, слыша хрустальный смех Виржини. Способный расколоть даже мрачные стены тюрьмы… Все это длится, пока не является та, другая. Другая – это Франсуаза. Дрянь, одной породы с Маркизой. Служить палачом – ее истинное призвание. Она не щадит себя, не жалеет сил, всю душу вкладывает в то, чтобы сделать участь заключенных еще более тяжкой. Неприятное лицо, источающее злобу крупными каплями.

      – Вам что тут, пляж?

      Все потому, что Виржини подняла футболку до середины живота. Чтобы, как она говорит, поймать побольше ультрафиолета. Виржини, глазом не моргнув, оправляет одежду. Отпускает одно-единственное замечание. Шутливое, немного насмешливое по поводу болезненной бледности Франсуазы. Марианна точно не помнит слов. Но в них явно не было злобы. Однако вертухайка оставила свое чувство юмора в раздевалке. Или в материнской утробе. Вся вспыхнула, подскочила, будто оса ее укусила под хвост. Поносит Виржини, угрожает ей. Карцером, одиночкой. Размазывает ее по стенке. Не унимается, всемогущая в своей униформе исправительного заведения, толкает ее, трясет. Вгоняет в ужас. Напугать Виржини нетрудно. Она – послушная девочка, умудренная, раненая. Насквозь пронзенная своей виной. Марианна присутствует при пытке, видит, как ее подружка опускает глаза, разражается наконец слезами, не выдержав нападок скотины в униформе. Тогда у Марианны что-то вызревает внутри. Как тогда, в поезде. Что-то вроде паразита, который пожирает печень, пускает корни в животе и добирается до мозга. Целиком овладевает ею.

      Она отстраняет Виржини, становится перед надзирательницей, которая орет с пеной у рта, словно взбесившийся зверь.

      – Кончила капать нам на мозги?

      Вертухайка попятилась, остановленная в своем порыве. Марианна – это вам не Виржини, это чистой воды угроза. Заклятый враг. Ведь она и на Виржини нападает, чтобы задеть Марианну. Изводит ее без конца. Без малейшей передышки. Девяносто дней карцера за год. Благодаря ей, Франсуазе. Месяц за месяцем она