Одиночество шамана. Николай Семченко

у него на плече. Люди думают, что там он хранит какой-то таинственный талисман, который дарует его владельцу силу и удачу. На самом деле там эргэни Калгамы, он всегда носит его с собой.

      Великан продолжал обрывать листья, но, странное дело, на их месте тут же вырастали новые, и получалось так, что сколько он их не заглатывал, а дерево по-прежнему оставалось зеленым и пышным. Если в пригоршне листвы оказывалась чока, Калгама доставал её и бережно садил на ближайшую ветку. Птичка расправляла клювом растрёпанные пёрышки и снова застывала, лишь любопытные бусинки глаз напоминали о том, что она живая и настоящая.

      – Говорят, что листья этого дерева волшебные, – продолжала шептать женщина. – В них – вся сила земли, но обычному человеку не удастся сорвать даже один-единственный листочек: дерево себя защищает – его ветви, как руки, хватают смельчака и ломают ему шею…

      Драконы, отдыхавшие под деревом, встрепенулись и зашипели на Калгаму, но тот грозно притопнул ногой – и ящеры испуганно отползли в сторону.

      – А ты смелый, – улыбнулась женщина. – Твоё сердце бьётся ровно – значит, не испугался великана.

      Андрей в самом деле не чувствовал ни страха, ни даже удивления. Его охватило какое-то равнодушное оцепенение. Всё происходящее казалось ему сном, а в снах, как известно, приходится видеть самые невероятные вещи, к которым, однако же, порой относишься совершенно спокойно.

      – Милый, это не сон, – женщина прикоснулась к его губам. И этот поцелуй показался ему таким болезненным и холодным, будто его сжали щипцами, долго пролежавшими на морозе. Андрей попробовал уклониться, но женщина неожиданно крепко сомкнула руки на его туловище и навалилась на него всем телом. Она оказалась невероятно сильной: хватка – железная, тело Андрея будто обручами сжало – ни вздохнуть полной грудью, ни пошевелиться он не мог, как ни старался. Казалось, кровь застыла в жилах, но для того, чтобы она вновь начала свой ток, надо было наполнить воздухом лёгкие. Это Андрею не удавалось.

      От удушья он чуть не потерял сознание, и если бы женщина не ослабила хватку, он наверняка задохнулся бы.

      – Всё будет хорошо, – шепнула она. – Я сильная аоми. Ты станешь касасаманом, милый. Сильным будешь, все уважать тебя станут.

      Женщина снова впилась в его губы, пытаясь раздвинуть их толстым языком. Андрей противиться был не в силах, и вскоре ощутил, как её язык увеличивается, обращаясь в склизкий шершавый слизняк, и скользит по глотке, ввинчивается в гортань – всё глубже и глубже, проникает в пищевод и яростно извивается в нём. Он почувствовал рвотный позыв: спазм не давал дышать, он захлебнулся слюной и раскашлялся, но язык женщины сноровисто скользил уже где-то глубоко внутри, заполняя всё пространство и не давая содержимому желудка вырваться наружу.

      Андрей ухватил женщину на спине за халат и попытался оторвать от себя, но вместо её тела руки нащупали под материей нечто студенистое без единой кости. Эта масса стремительно уменьшалась, проникая в него вслед за языком: женщина