Проданная монстру. Ева Мелоди

Мешают лишь жалкие остатки гордости.

      Время словно останавливается.

      Наконец, Бахрамов отстраняется, на его лице вижу гримасу боли.

      – Встань детка. Меня убивает то что ты до сих пор в джинсах. Сними их. Я не могу больше ждать.

      Отрицательно мотаю головой и спрыгиваю с его колен, не особенно ловко, едва не упав. Тапочки, которые выдал мне Давид, когда мы вошли в дом, потерялись. Оказываюсь босиком, в одних джинсах. Пячусь к двери, готовая даже в таком виде бежать куда глаза глядят, только бы добраться до парадного выхода…

      Но Давид оказывается проворнее. Хватает меня за руку, через секунду взмываю в воздух. Держа меня в объятиях, Бахрамов выходит в коридор.

      – Отпусти меня!

      – Глупые слова. Бежать раньше надо было, малыш, – несмотря на ласковое прозвище в голосе звучит металл.

      Меня передергивает от страха. Почему он так подавляет меня?

      – Я голодный, детка. После семи лет тюрьмы… очень голодный. Тебе придется это выдержать.

      Его слова пугают до чертиков и вместе с тем возбуждают. Его энергетика, горячая и необузданная, сводит с ума.

      Понимаю, что не вырваться. Что остается? Сдаться на милость, расслабиться?

      Да и смысл врать самой себе, ведь прикосновения и ласки Бахрамова доставляют мне ни с чем не сравнимое удовольствие, тело выкручивает от желания сдаться, умолять чтобы его руки, губы, ласкали бесконечно, медленно, оставляя после себя сладостное ощущение неги и жара.

      Я вдруг чувствую себя такой податливой и слабой…

      Вот только упрямая гордость твердит, что нужно сопротивляться, кричать, звать на помощь, угрожать, пусть даже это бесполезно.

      Сердце стучит бешено, готовое вот-вот выскочить из груди. Сознание плывет, не в силах выдержать такой накал противоречивых эмоций…

      Мои глаза зажмурены, поэтому не знаю, куда Давид несет меня. Наверное туда, где есть кровать… вздрагиваю от этого предположения. Распахиваю глаза и понимаю, что не ошиблась.

      Спальня. Нежилая, холодная, в строгих черно-белых тонах, гостевая комната.

      То же самое что и гостиница. От этой мысли передергивает.

      Давид довольно грубо опускает меня на постель.

      И тут же, схватив за лодыжки, стягивает с меня джинсы, выворачивая при этом наизнанку, не заботясь об аккуратности, отшвыривает в сторону.

      – Мне бы хотелось от тебя ответной услуги, Эрика, – усмехается жестко. – Но вижу, что ты не в том настроении. Что ж, готов на этот раз поработать твоей горничной.

      – Ты понимаешь, что это насилие? – произношу охрипшим голосом.

      – Ага, вот только твое тело с этим не согласно, девочка.

      Я не сдамся, не сдамся, не позволю похоти взять верх… Я всегда мечтала о настоящей любви, чтобы все было романтично, красиво…

      Это точно не тот случай. Чувствую себя так, словно попалась под руку и меня отымели просто потому что лень было искать кого-то еще…

      Мне этого не вынести, я же потом себя