Московский мажор. Кристиан Лав

лифт поднимается, Эдвард не отпускает меня. Кровь медленно приливает к голове и меня уже начинает мутить, но ему, кажется, плевать.

      − Хватит уже! Отпусти! Мне плохо!

      Легкий шлепок по ягодицам, является его ответом.

      − Черт, да куда я убегу из закрытой кабины?

      Снова молчание.

      Я так привык к этому. Он часто молчит, это его стиль общения. Показывает свой характер доминанта.

      И пожалуй, я боюсь его. Молчание Эдварда никогда нельзя было истолковать. Как и его взгляд. Всегда опасался увидеть в них отчуждение, что так часто доводилось лицезреть в глазах родителей.

      Равнодушие, пустота, безразличие. Этот список может продолжаться вечно. Но самый главный страх – это остаться в одиночестве. Я не тешил себя иллюзиями, что кто-то да огорчится, если меня внезапно не станет, но я знаю тех, кто нуждается во мне больше, чем я в них.

      – Молчишь? Снова молчишь? Может скажешь хоть что-нибудь? – меня переполняет гнев и хочется показать ему, что я не боюсь. И наверное, хочется вызвать в нем хоть какую-то реакцию. Любую, только не это молчаливое равнодушие.

      Словно он не здесь и не со мной. Меня вымораживала эта мысль, что я не телом принадлежу ему, но при этом он не принадлежит мне!

      Я бесился, словно избалованный ребенок. Мне хотелось от него проявлений чувств, а эта стена безразличия была мне ненавистна! И только его ревность давала мне понять, насколько я дорог ему. О, эта ревность! Она поглощает его полностью!

      Говорят ревность это удел слабых, что это не доверие к твоему любимого человеку и неуверенность в себе. Да, он в эти моменты проявляет слабость, но за это наказывает своим высокомерием…

      – Да поставь ты меня! – начинаю брыкаться и он опускает меня на пол.

      – Предупреждаю тебя! – гневно говорит он.

      – И что? Снова запрешь меня? Будешь мучить? Чего ты от меня хочешь?! Скажи уже, хватит издеваться! – кричу на весь подъезд, когда двери лифта распахиваются.

      Он больно хватает меня за руку и тащит к двери. Чувствую опустошение и слабость. Я слаб и очень сильно. И слабым меня сделала именно эта любовь к нему. Доверия у меня нет даже к себе самому. Доверия нет ни к кому! Ни один человек не земле не может принадлежать тебе полностью и в этом мое большое разочарование.

      Эдвард не пускал меня в свою душу и осознавать это, было чересчур больно. Когда я стал так зависим от него? Когда я упустил момент, чтобы не падать все глубже, в этот бездонный колодец? Однако, мне удалось остановить это действие, хоть было и тяжело.

      Я смог абстрагироваться от бессмысленного поедания собственных нервов и сил. Он словно удав, а я его кролик. Он играет со мной.

      В моменты страсти или приступа ревности, я вижу его таким, какой он есть на самом деле. Он не хочет делить меня ни с кем, желая обладать мною целиком.

      – И что дальше? Мне прямо здесь отсосать тебе? – нервно говорю я, чтобы еще больше разозлить его.

      – Будешь паясничать, запру в туалете! Это тебе второй предупреждение!

      – Я буду орать всю ночь и соседи вызовут полицию!

      Он