Свидание в неоновых сумерках. Светлана Демидова

что не люблю? Люблю. Но одно другому не мешает!

      – А если бы Сима…

      – Что – Сима?

      – Ну… Как ты… Тоже ударилась бы в разгул, раз уж ты проповедуешь такие свободные нравы?

      – Сима не ударится. Она тоже… – Рудельсон покрутил рукой у виска. – Обременена принципами и отягощена предрассудками.

      – А если она откажется от предрассудков, то ты, значит, не против?

      – Конечно, не против, – улыбнулся Марк. – Все мы свободные люди. А основной инстинкт, он на то и основной, что… В общем, ты все понимаешь, Танюша, не правда ли?

      Татьяна, уже совершенно успокоившаяся и застегнутая на все пуговицы, села на табуретку, закинув ногу на ногу, и спросила:

      – Салфеточки с собой завернуть?

      – Обижаешь! – расхохотался Марк. – Это тебе на память! Предлагаю надеть на древки и выставить сии красные штандарты в окнах в знак того, что цитадель не сдалась захватчикам!

      – А коньяк?

      – С Симой потом запьете свои разговоры!

      Он надел черное модное пальто и, потоптавшись у дверей, все же попросил:

      – Симе не рассказывай, ладно? Она устроит дикий скандал, а мне ведь ничего не обломилось. Чего зря страдать!

      Татьяна кивнула.

      После ухода Марка она задула долгоиграющие свечи, завернула их вместе с царственной розой, пустой бутылкой «Мерло» и полной – коньяка в красные льняные салфетки и вынесла все это великолепие в мусоропровод. Никаких штандартов! Цитадель практически сдалась. Ничего не должно напоминать Татьяне об этом позоре!

      Ночью ей снились свечи и Марк с горящими глазами и развевающимися волосами. Во сне Татьяна ему сдалась, и он вывесил за окно красную льняную салфетку, как красный фонарь. Знак другим мужчинам, что в мире не бывает порядочных женщин и настоящих подруг.

      Проснулась она растерянной и униженной. Сима! Ты должна простить! Это был всего лишь сон!

      … – Значит, приставал, – заключила Сима, и из ее знойного глаза на розовую щеку выползла хрустальная слеза.

      – Ничего не приставал! Не говори глупостей! – опять завелась было Татьяна, а потом решила резко уйти в сторону от Рудельсона: – Слушай, Симонка, а у тебя уже что, есть кто-нибудь на примете… ну… для измены Марку?

      – Представь себе, есть! – Сима гордо вскинула голову, и хрустальная слеза мгновенно высохла. – Мы вместе учились в институте… Вот!

      – Он что, не женат?

      – Развелся недавно… Но мне он симпатизирует уже давно. Просто я… сдуру… вышла замуж за Марка, а он… Этот человек… Мне назло тут же женился на Мирке… Ну… Ты ее не знаешь… Вот… И теперь я вполне могу утереть Рудельсону нос!

      – Сима, может, не стоит бросаться на первого встречного, чтобы утереть Марку нос?

      – Какой же Фенстер первый встречный? Я же сказала, что мы знакомы с юности.

      – Фенстер?

      – Ну да! Это у него фамилия такая – Фенстер. А зовут Юлианом. По-моему, очень красивое сочетание.

      – Фенстер… Немец, что ли?

      – Почему немец?

      – Das Fenster – по-моему, окно по-немецки.

      – Окно?