Свидание в неоновых сумерках. Светлана Демидова

ты, неброских, но нежных и трепетных, почти не осталось. Возможно, что ты вообще последняя. Тебя надо занести в Красную книгу, как вымирающий вид. За тебя!

      Татьяна высвободила свои пальцы из его ладони и залпом допила вино. Только не смотреть Марку в глаза! Ему нельзя смотреть в глаза, как гоголевскому Вию. Иначе все… Иначе конец…

      «Мерло» закончилось. Марк пошебаршил в своем пакете и выставил на стол бутылку армянского коньяка.

      – Я больше не буду пить! – вскрикнула Татьяна и вскочила из-за стола.

      – Разве кто-нибудь тебя заставляет? – Рудельсон сказал это таким тоном, каким говорят матери, пытаясь обманом всунуть своему малолетнему чаду лишнюю ложечку манной каши.

      Марк тоже вскочил, будто бы от возмущения тем, что Татьяна подозревает его в нехороших намерениях и низменных инстинктах. Он бросился к ней как бы для утешения, а сам приступил к немедленному воплощению «нехороших намерений» в жизнь. Он впился в ее приоткрытый для слов возмущений рот своими вкусными губами в вине «Мерло» и конфетах «Белочка». Татьяна задохнулась – но не от возмущения, а от сумасшедшего желания, которое охватило все ее тело. Она не ответила ему, но замерла, чтобы хоть на минуту продлить этот миг. Этого оказалось достаточно для того, чтобы Рудельсон молниеносным движением расстегнул рубашку на себе и блузку на Татьяне. Его быстрые ловкие пальцы побежали по ее телу и уже собрались расстегнуть на спине бюстгальтер, когда она наконец опомнилась. Татьяна с силой оттолкнула от себя чужого мужа, запахнула блузку и абсолютно трезвым голосом сказала:

      – Уходи, Марк…

      – Но почему? – Он опять рванулся к ней. Из-под расстегнутой рубашки было хорошо видно сильное и красивое тело.

      Татьяна зажмурилась. На сегодняшнюю ночь это тело могло бы принадлежать ей, если бы… Если бы не Сима… Впрочем, дело не только в Симе. Она, Татьяна, никогда не позарится на чужого мужа! Никогда!

      – Симона – моя лучшая подруга, – ответила она Марку.

      – Но… Она не узнает… – очень тихо и где-то даже заискивающе произнес Рудельсон.

      – А что потом?

      – Что «потом»? – с наивным удивлением спросил Марк.

      – Как я должна глядеть в глаза своей подруге?

      – Обыкновенно. Как все.

      – То, что ты мне… навязываешь… – Татьяна специально выбрала это слово, – является предательством по отношению к ней.

      – Все это не больше чем громкие слова, – усмехнулся Марк. – Это не предательство. Это, если хочешь знать, инстинкт.

      – Низменный!

      – Ну почему же! Сейчас его называют основным!

      – Я вполне могу с ним справиться! – запальчиво объявила Татьяна.

      – А надо ли? Если пользоваться твоей терминологией, ты и так уже предала Симону, так не лучше ли продолжить, поскольку все равно уж…

      – Как это предала?! – возмутилась Татьяна. – Что ты говоришь, Марк?

      – Я же мужик! Я же чувствую, когда женщина хочет, и не лезу к той, которая ни