Бриджит Джонс: на грани безумия. Хелен Филдинг

тебе было два годика. Помнишь, на нем рыбки были нарисованы? Ой, папа хочет тебе что-то сказать, только… Ладно, он уже идет.

      Я ждала папу, лихорадочно переводя глаза с часов на мобильный и обратно.

      – Привет, моя хорошая, – устало проговорил папа. – Она не едет в Кению.

      – Отлично, можем порадоваться. – Хорошо, что хоть у одного из нас душевного кризиса не будет. – Как тебе это удалось?

      – Никак. У нее истек срок действия паспорта.

      – Ха! Великолепно. Не говори ей, что можно сделать новый.

      – Она об этом знает, – вздохнул папа. – Проблема в том, что для нового паспорта нужна новая фотография. Так что уважение к моим чувствам тут ни при чем, просто с таможенниками лучше кокетничать при прежней фотографии.

      Мама выхватила у него трубку.

      – Это просто бред, доченька. Я сфотографировалась: выгляжу страшнее атомной войны. Юна посоветовала сняться в кабинке-автомате, но там еще хуже получилось. В общем, я еду со старым паспортом, и дело с концом. Как Марк поживает?

      – Нормально, – ответила я сдавленным визгливым голосом, едва не добавив: «Он спит с восточными юношами и любит повозиться с крольчишками – здорово, правда?»

      – Прекрасно! Мы с папой хотели пригласить вас завтра к нам на обед. Мы вас вдвоем еще не видели. Я приготовлю лазанью.

      – Мам, можно я тебе перезвоню? Я опаздываю на… йогу! – Неожиданный прилив вдохновения.

      На завершение разговора у меня ушло до нелепого мало времени, каких-то пятнадцать минут, в течение которых мне становилось яснее и яснее, что вся мощь британской паспортной службы – ничто по сравнению с желанием моей мамы сохранить старый паспорт со старой фотографией. Потом я не глядя потянулась к очередной сигарете, смущенная и озадаченная. Домработница? Я знаю, что у него есть домработница, но… И еще вся эта история с Ребеккой. И голосует он за консерваторов. Пойду-ка поем сырку. А-а-а! Телефон.

      Это оказалась Шерон.

      – Ах, Шерон, – несчастным голосом произнесла я и пустилась живописать произошедшее.

      – Стоп, стоп, стоп, – произнесла она, когда я еще даже не дошла до мальчика-азиата. – Погоди. Я скажу один раз и дважды повторять не стану.

      – Что такое? – спросила я, про себя думая, что если есть на свете человек, совершенно не способный сказать что-то только один раз (помимо моей мамы, конечно), то это, без сомнения, Шерон.

      – Заканчивай с ним.

      – Но…

      – Заканчивай. Ты получила сигнал. Он голосует за тори. Спасайся, пока тебя не слишком затянуло.

      – Погоди, это еще не…

      – Да бога ради, – взревела она. – Он же ни по одному пункту не проходит. Свидания на твоей территории. Ты для него готовишь, за ним убираешь. Ты наряжаешься в пух и прах, приходишь на банкет сидеть с его мерзкими друзьями-консерваторами, а он чем отвечает? Флиртует с Ребеккой. К тебе относится свысока. И голосует за тори. Он не уважает женщину, он хочет ею помыкать и…

      Я бросила нервный взгляд на часы.

      – Слушай, Шерон, можно я тебе перезвоню с мобильного?

      – Что? Ждешь от него звоночка? Фигушки! – завопила она.

      В