Ева и её братья. Елена Барбаш

ну просто никогда, а Иннокентий сошёл с ума, однако мысль про банановый рай ей в голову запала.

      Дальше – больше. Если мужчина появлялся в Евиной жизни, но не мешал ей сахар в чашке, она его просто не замечала и ещё при этом удивлялась, что же это он? и не собирается этого делать? Такая вот пчелиная матка, сидит посреди улья, кушает и ждёт, что ей рабочие пчёлки принесут нектар. Однако она ни у кого ничего не просила, все сами просто тащили наперегонки. Почему? А хотели пробиться внутрь и увидеть, что́ там таится. Причём рыжая Ева в силу своих природных красивостей была окружена воздыхателями в огромном количестве, а каждый думал, что он один и уникальный.

      Но Лёлик был самый активный и делал всё. Был он молодой да ранний, работал на мамином нефтеперегонном заводике в первом отделе начальником.

      Вышел он, как и все, из комсомольцев, а потом его пригласили в Высшую школу КГБ. Когда он появился на нефтеперегонном, ему было уже под тридцать.

      Как ему удалось обойти Евину маму? Ведь та люто ненавидела всё связанное с этим государством и его безопасностью? А вот поди ж ты. Со всем начальством на заводе у него были установлены дружественные и сердечные взаимоотношения, от которых никто не мог уклониться. Он был гений общения. И слишком шустр для своего времени. Впрочем, время скоро поменялось. И ничего святого у него не наблюдалось. Кроме одного. И этим одним была Ева.

      Шедший по коридору Лёлик увидел Еву, когда она заглянула за какой-то надобностью в материн кабинет во время обеденного перерыва. Он развернулся на 180 градусов и, как утёнок за уткой, последовал за Евой в кабинет начальника выпускающей лаборатории. Вряд ли Лёлик сам понимал, что́ делает и зачем. Но все, конечно же, забыли «зачем», потому что он тут же утопил всех в потоке обволакивающих слов. И столько было напора и натиска, и так всё было откровенно и очевидно, что мама, обалдевшая от того, что её не стесняются совершенно, молчала – скорее потерянно, чем осуждающе. А Ева даже не удивилась, потому что привыкла.

      И когда Лёлик, как привязанный, вышел вслед за ней из маминого кабинета, забыв попрощаться, Ева спокойно на него посмотрела, да и пошла вперёд, не оглядываясь и на минуту не усомнившись, что новый почитатель не позволит себе отстать. И все сотрудники видели, как посреди рабочего дня Леонид Чебрисов, гебешник с мохнатой лапой, которая и подтянула ему в столь молодом возрасте столь серьёзную должность, уходит с работы, провожая рыжую дочку начальницы выпускающей лаборатории.

      СССР. 1985 год

      Ева между тем окончила школу. И, следуя своему намерению, решила, что поступать будет не куда-нибудь, а в Московский университет, на исторический. Ей надо было разобраться с тем, что она видела по ночам. Как будто с каждым новым сном дверь в другой мир приоткрывалась чуть шире. И Ева чувствовала себя исследователем. Ей надо было подготовиться.

      Для родителей это стало полной неожиданностью. Они-то были уверены, что Ева будет поступать в «керосинку»[1]. Так что, когда Ева объявила о своём решении, мама, изменив несколько своим привычкам, фыркнула неодобрительно:

      – Там политруков

1

Нефтехимический институт. – Здесь и далее примеч. авт.