Машка Самбо и Заноза. Юрий Сотник

намочила! – сказала она наконец очень низким, грудным голосом.

      – А кто же еще? Неужели я? Неужели мама или папа?

      – Значит, и тут я виновата, да? Значит, и тут Заноза ни при чем! Значит, и тут я плохая, а вы все хорошие, да?

      – Ты… ты, Машка, пожалуйста, истерики не начинай.

      – Не начинать истерики? – уже в голос кричала Самбо, заливаясь слезами. – Хорошо, я не буду начинать истерики, но… но… мне эта травля надоела… С меня довольно!.. Теперь все! Теперь все!.. Все!..

      Тоненько завыв, Машка убежала в кухню. Затем пролетела через переднюю в свою комнату, затем опять мелькнула в передней и хлопнула входной дверью. На лестнице она снова тоненько взвыла и затарахтела подметками по ступенькам. Эти звуки быстро затихли.

      Свое «теперь все» Машка выкрикнула так трагически, что Петя подумал, не собирается ли она броситься под троллейбус. Но Ксению Ивановну, как видно, такие мысли не тревожили. Она оставила полотер и поправила пеструю косынку на рыжеватых крашеных волосах.

      – Вот так мы и живем, – обратилась она к Пете. – Тебе же напакостят, и ты же виновата.

      В этот момент следователя поразила такая замечательная догадка, что он приоткрыл рот и уставился на бабушку с самым идиотским видом.

      – Я говорю, вот так мы и живем, – повторила Ксения Ивановна, думая, что Петя не расслышал.

      – Да. Конечно, – пробормотал следователь, пятясь в переднюю. – Конечно! Всего хорошего!

      Дактилоскопия

      Почти кубарем скатился Петя вниз по лестнице, как пробка вылетел он из подъезда во двор. Двор был очень просторный, благоустроенный. Петя повертел головой, и перед глазами заметались зеленые газоны, желтые тополя, красно-белые клумбы, разноцветные скамейки и коляски для малышей. Ребят по двору бегало много. Петя оглядел самые дальние уголки двора, но Самбо там не увидел.

      Он обнаружил ее совсем близко. Заложив руки за спину, она прохаживалась в своих черных брюках перед самым подъездом. В одном месте на асфальтовой дорожке лежала абрикосовая косточка. Всякий раз, проходя мимо, Самбо пыталась наподдать косточку ногой, но это ей не удавалось: то ли косточка лежала в углублении, то ли она прилипла к асфальту.

      В глазах у Самбо уже не было ни слезинки. В другой раз Петю удивила бы такая быстрая перемена, но сейчас ему было не до того.

      – Эй, ты! – крикнул он. Застенчивость уже не мучила его.

      Самбо оглянулась. Следователь стоял на крыльце, красный от волнения и сердито вытянув из грубого пиджака тонкую шею. На голове его топорщилось множество прямых вихров.

      – Чего ты сбежала?! Самый решительный момент, а она исчезла куда-то!

      – Ну… психанула немножко. Ты не обращай внимания. А почему «решительный момент»?

      Петя страшно вытаращил на нее глаза:

      – Почему решительный момент? А ты что, не понимаешь? Ты не понимаешь, что между брызгами на стене и мокрым полотером есть… эта… как ее… прямая связь!

      – Связь?

      – И теперь не понимаешь? Ведь это полотером полы в кухне мыли и забрызгали стены! Щетки