Невинная для Лютого. Искупление. Ольга Коротаева

Ира не успела посетовать насчёт здорового сна, добавила: – Я с ним днём прилягу и подремлю.

      Вышла из спальни. Прикорнуть удалось лишь под утро, когда Саша, наконец, перестал задыхаться и уснул. Конечно, приступы сейчас стали намного реже, но лечить ребёнка нужно долго и кропотливо. Я была невероятно зла на тех, кто довёл мальчика до такого состояния. Понимаю, что в приютах нет средств, чтобы проводить грамотное лечение, но ведь можно было перевести Сашку в специализированное заведение.

      На миг замерла у недавно оборудованной детской и, постучав, спросила:

      – Саша, я могу зайти?

      Он сам открыл мне дверь. Тоненький, как тростинка. Со светлыми волосами до плеч, светлой кожей и огромными глазами мальчик напоминал маленького принца из сказки. Вот только худоба его была болезненной, кожа бледной от недостаточного ухода, да и тёмные подглазины много о чём говорили.

      Я растянула подрагивающие губы в улыбке. Сердце сжималось от боли за ребёнка:

      – Хочешь какао? Ира добавила твои любимые зефирки.

      Он кивнул и, оставив дверь открытой, вернулся к столу. Усевшись на стул, взял в руки карандаш и наклонился над рисунком.

      Я поставила кружку рядом и спросила:

      – Это кот? – Разглядывая картинку, добавила: – Очень похоже.

      – Это лошадь! – обиженно буркнул он.

      – У, – протянула я и погладила мальчика по голове: – Это очень ласковая лошадь с мягкими копытами. Папе очень понравится такой подарок…

      – Я рисую дедушке, – возразил Саша и поднял на меня глаза: – Он обещал научить меня кататься верхом, сразу как разрешит врач.

      – Обещал, значит, научит, – подтвердила я. – Дедушка зря слов на ветер не бросает. Хочешь, я почитаю тебе про лошадок?

      Саша тут же бросил карандаш и, пересев на кровать, выжидательно посмотрел на меня. Он почти не разговаривал, мало ел и боялся мужчин… Лишь моему отцу каким-то загадочным образом удалось отвоевать уголок в сердце ребёнка.

      Но мальчик всё равно никого близко не подпускал. А первым делом, когда его привезли, потребовал отдельную комнату. У меня было ощущение, что это была мечта – своя собственная комната. Поэтому я попросила всех спрашивать разрешения у мальчика, прежде чем туда зайти. Чтобы никто не врывался в мечту Сашки, не топтал его чистую душу. Чтобы у сына был уголок безопасности.

      Да. У сына. Я теперь жена Берегового, а Саша его сын, а, значит, и мой.

      – А можно, – прервал он меня, – я почитаю? – Кивнул на мой живот: – Ей.

      Я улыбнулась и протянула книжку. Буквы там большие, справится. Мы с Лёшей очень удивились, когда узнали, что малыш уже читает. Умненький.

      Саша медленно, спотыкаясь, принялся важно читать по слогам, а я тихонько гладила его по волосам и молча благодарила за любовь к нерождённой ещё девочке.

      В дверь постучали, и я вопросительно посмотрела на Сашу.

      – Войдите, – важно разрешил он.

      Заглянула Ира:

      – Врач приехал. Что сказать?

      Я сжала ладошку мальчика и поднялась:

      – Мы спустимся. – Ира кивнула