Последняя иллюзия. Айзек Алиев

этаже.

      – Нет, о них я в первый раз слышу. По-моему, таких людей вообще нет в нашем дворе. Зато на первом этаже живёт тётя Дуся. Она старожил. Поинтересуйтесь, она всё знает и всех помнит, несмотря на преклонный возраст.

      – Тётя Дуся ещё жива? – невольно вырвалось у Иосифа.

      – О, вы с ней знакомы? – с любопытством взглянув на гостя, улыбнулась хозяйка.

      – Да, я видел её, когда приезжал к Рафику, – смутился мужчина.

      Попрощавшись, Иосиф вышел во двор и приблизился к квартире тёти Дуси. Даже её дверь, стены и окна были отремонтированы и покрыты свежей краской. На звонок никто не ответил, видимо, женщины не было дома.

      Выйдя на улицу, Иосиф решил немедленно отправиться по новому адресу Рафика. Он остановил проезжавшую мимо шестую модель «жигули».

      – Куда едем, босс? – поинтересовался молодой паренёк.

      Тот показал ему бумажку с адресом. Прочитав её, парень кивнул.

      – Видать, приезжий? – полюбопытствовал он в машине.

      – Да, из Москвы, – снова решил соврать Иосиф.

      – Надолго?

      – Нет, на пару дней.

      – Ну как там, в Москве?

      – Да по-разному, – уклончиво ответил он. Все его мысли вращались вокруг предстоящей встречи.

      – А у нас тяжело с работой. Всё дорого, а жить надо, детей кормить. Вот и приходится мне, человеку с высшим образованием, крутить баранку, чтобы заработать на жизнь.

      Баку разочаровал Иосифа. Город превратился в человеческий муравейник, что типично для поселений Востока. Чрезвычайное скопление народа всему придавало сумбурность. Исчезли спокойствие и размеренность; налицо были все приметы суетливого, находящегося на грани неврастении мегаполиса. Несмотря на бурное строительство многоэтажных «коробок», далёких от восточной архитектуры, Баку сохранил и приумножил ориентальный колорит. Хотя, может быть, такое ощущение возникло у Иосифа из-за внешнего вида большинства местных жителей и наводнивших улицы базаров, разделивших население на покупателей и продавцов. Как известно, торговля на Востоке всегда была делом первостепенной важности. После религии, конечно.

      Через двадцать пять минут Иосиф стоял перед панельной девятиэтажкой четвёртого микрорайона. Войдя в пыльный подъезд, он по лестнице с обломанными ступеньками поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру под номером четырнадцать. Старый женский голос из-за двери спросил по-азербайджански:

      – Кто там?

      – Это Иосиф Бронштейн. Мы были соседями в старом дворе. Я дружил с Рафиком.

      Некоторое время стояла тишина, затем дверь медленно приоткрылась. Перед Иосифом предстала сгорбленная седая женщина, в которой он с трудом узнал когда-то моложавую и симпатичную Марьям-ханум, маму Рафика.

      «Вот что с людьми делает время!» – поразился Иосиф.

      – Иосиф? – тихо повторила женщина. – Тот самый Иосиф, семья которого уехала в Израиль?…

      – Да-да, тот самый. Только не в Израиль, а в Соединённые Штаты.

      Женщина, замешкавшись, отступила, жестом приглашая гостя войти.

      – Сколько же лет прошло? Я тебя совсем маленьким