Ягодный возраст. Виктория Вита

Запомните, женщина имеет право носить сумочку, где с трудом должны помещаться: носовой платок, сигареты, если она курит (стрелять сигареты – это моветон), мобильный телефон, кредитная карточка и ключи от машины. А то, с чем ходите вы, это ужасно! Не стойте же в коридоре, скорее ступайте в ванную комнату, мойте руки, и к столу.

      Я с огромным удовольствием, начиная чувствовать себя маленькой девочкой, окружённой любовью и вниманием, подчинилась. Мне вслед продолжали нестись её поучения:

      – Деточка, в вашей сумке не должно быть никакой косметики, она должна быть только на лице и в умеренном количестве. Вы меня понимаете?

      В это время я мыла руки и заодно рассматривала своё отражение в зеркале напротив, вделанном в изумрудный итальянский кафель.

      – «Душераздирающее зрелище, – сказал бы ослик Иа-Иа, – и я, и я, и я того же мнения!»

      Ополаскиваю лицо ледяной водой. Хорошо, что о косметике можно не беспокоиться, она частично осталась на кашемировом пальто и частично на моём носовом платке.

      – Соломея Мефодьевна, могу вас заверить, я не ношу косметику в сумке.

      – Деточка, вы и на лице её не носите, и вообще вы сегодня очень бледная. Тяжёлый день? Больные? Или это разрисованное чудовище, которое вы почему-то считаете своей заведующей, в очередной раз старалось продемонстрировать своё превосходство?

      – Это не я считаю её заведующей, а главный врач. Ну, а так всего понемногу, как-то всё сразу навалилось.

      – Вот что, деточка, идите-ка к столу, вам нужен хороший чай и капелька хорошего коньяка.

      – О нет, спасибо, коньяк не надо, сегодня уже была капелька.

      Соломея Мефодьевна внимательно посмотрела на меня. Улыбка ещё была на её губах, а глаза уже стали очень серьёзными и внимательными.

      – Я не думала, что всё так серьёзно, – произнесла она. Крепко взяв меня за руку, повела в гостиную и почти насильно усадила в огромное и очень уютное кресло.

      – Садитесь, детка, в него с ногами, поверьте мне, вы будете себя чувствовать очень и очень комфортно.

      – Нет, нет, спасибо, неудобно.

      – Не придумывайте, пожалуйста, всё удобно. Я сказала, садитесь.

      Я подобрала под себя ноги и оказалась как в колыбели, мягкой, уютной и защищённой со всех сторон. Состояние комфорта на грани абсолютного релакса.

      В это время Соломея Мефодьевна подкатила большой деревянный сервировочный столик, инкрустированный серебром, где стояли чайные чашки из удивительного тончайшего розового, поющего в руках фарфора. Необыкновенной красоты чайник со свежезаваренным чаем источал чудный аромат. Белоснежные, туго накрахмаленные салфетки, стянутые серебряными кольцами, лежали на тарелочках для десерта. Старинная двухъярусная фарфоровая ваза с пирогами была достойным венцом этого натюрморта.

      Соломея Мефодьевна устроилась напротив меня в таком же кресле, стала разливать чай, резать пироги и раскладывать их на тарелочки.

      – Знаете ли, деточка, когда я была молода и ко мне не обращались так официально «Соломея