Ягодный возраст. Виктория Вита

слушал внимательно, покусывая колпачок ручки, которую сжимал в руке.

      – Это очень интересно – то, что вы рассказали. Вполне возможно, что все эти события взаимосвязаны, – заключил, в конце концов, Ермин. – А кто тогда приехал на место преступления?

      – Кажется, это был капитан то ли Мыльненко, то ли Малыненко, как-то так, точно не помню, что-то с мылом связано, а сам он такой рыженький, невысокий толстячок.

      – Это Мильченко из 26-го отделения, – раздался чей-то голос из коридора.

      – Да, я его знаю, – сказал Ермин. – Он толковый мужик, завтра я с ним свяжусь. – Слушайте, – Ермин вновь обратился ко мне, – а вы действительно ничего больше, кроме трупа, не видели?

      – Нет, больше ничего, – заверила я.

      – Наверное, убийца думает иначе, – произнёс вошедший на кухню оперативник и добавил: – Капитан, пуля застряла в двери, её уже достали.

      Действие коньяка, конечно, в некоторой мере смягчило удар, нанесённый мне этим предложением, но не настолько, чтобы я его не почувствовала, а напоминание о пуле мне уж совсем не понравилось. Видимо, это довольно красочно отразилось на моём лице. Капитан и оперативник переглянулись.

      – Не волнуйтесь так, – попытался успокоить меня Ермин, – но сегодня вам лучше переночевать в другом месте, или кого-нибудь пригласите к себе, хотя бы на эту ночь.

      – У меня нет ни того, ни другого, я закроюсь и включу сигнализацию.

      – Что ж, и это неплохой вариант, – сказал Ермин. – Вот вам мои номера телефонов: рабочий, домашний и мобильный. Если будут проблемы, звоните, я сразу подъеду.

      Я молча кивнула головой.

      Закрыв за ними дверь, я провела рукой по её поверхности. С внутренней стороны она была обита заменителем кожи бордового цвета, здесь по-прежнему всё было целым и красивым. Снаружи осматривать дверь не решилась.

      Включив сигнализацию, я взяла телефон и пошла в комнату. За окном бушевала гроза. По телевизору показывали какой-то боевик, где хорошие американские парни, в святой борьбе за справедливость, из плохих арабских парней делали окрошку, в буквальном смысле этого слова.

      Устроившись на диване и укрывшись пледом, я на всякий случай набрала Иркин мобильный номер. Казённый голос холодно ответил: «Абонент не отвечает или в зоне недосягаемости». Её в очередной раз унесло любовным ураганом и, как обычно, скорее всего на дачу.

      Неизвестно откуда вылез Кося и, урча, как трактор, устроился у меня на коленях. За окном лил дождь и по-осеннему завывал ветер. Я дотянулась до любимого Вадимкой мишки и, уткнувшись лицом в его мягкий живот, заплакала. Плакала от страха после всего пережитого сегодня. Плакала от радости, что моего малыша в это время не было дома. Плакала от ужаса, понимая, что мой сынишка сегодня мог остаться без меня и неизвестно, что бы с ним стало дальше. Плакала от собственного бессилия.

      Так не должно быть, сейчас не война, я хочу жить, мне есть ради кого жить, и я буду жить, а эти уроды мной подавятся; они ещё не знают, на что способна мать, одна воспитывающая единственного сына. Завтра я начну решать свои проблемы, ремонт