Этот сильный слабый пол. Виктория Вита

как кандидат медицинских наук, так и заведующий отделением, не прерывал конференцию, обращаясь к кому-то конкретно. Это было из ряда вон выходящее событие.

      – Да, да, Варвара Семеновна, я к вам обращаюсь, о чем вы там шепчете всю конференцию? – Иван Федорович наслаждался произведенным на всех впечатлением. – Нам просто всем будет интересно, не правда ли, коллеги?

      – Я, – растерялась Варвара, – я о Тютчеве…

      – О каком Тютчеве, это новенький? В какой палате и почему вы о нем не доложили? Иван Федорович возмущенно поднялся со своего стула. Внешне заведующий чем-то был похож на баклажан. Небольшая грушевидная голова с тугими щечками, полноватые плечи, плавно стекающие в обширную тазобедренную часть. Лицо и особенно бульбообразный нос были испещрены сетью фиолетовых атеросклеротических прожилок, что еще больше делало его схожим с овощем.

      – Это не пациент, это Федор Иванович…, – попыталась осторожно выйти из неловкого положения Варвара.

      – Я Иван Федорович, – повысил голос до фальцета завотделением, – пора запомнить, как зовут ваше непосредственное начальство.

      – Я помню, как вас зовут, – в голосе Варвары зазвенел металл, – я говорю о Федоре Ивановиче Тютчеве, который умер…

      – Что-о-о, когда? – казалось, что заведующего сейчас хватит апоплексический удар.

      – Великий русский поэт Тютчев Федор Иванович умер в 1873 году, – невозмутимо закончила Варвара. Иван Федорович чуть качнулся вперед и с такой силой сжал спинку стула, что раздался треск: то ли стул таким образом прощался с незадавшейся жизнью, то ли это трещали фаланги пальцев заведующего. Все, кто находился в ординаторской, боялись не только что-то сказать, прокомментировать, а зная его истероидную натуру, боялись даже пошевелиться и дышать. И это был не просто страх, а скорее общее недоумение, непонимание происходящего, с чего все началось и что послужило причиной истерики у молодого, здорового и благополучного мужика можно было только догадываться.

      Обведя налитыми кровью глазами всех присутствующих и остановив взгляд на Варваре, Иван Федорович на одном выдохе произнес:

      – После общеклинической конференции вас к себе в кабинет вызывает Альберт Альбертович, настоятельно рекомендую вам не задерживаться, – и строевым шагом вышел из ординаторской.

      – Элвис покинул здание, «Лада седан – баклажан», – наперебой стали выдавать перлы, демонстрируя свое остроумие, ординаторы; на них тут же шикнули многоопытные коллеги. Ведь то, что у стен бывают уши, – это далеко не игра слов, многие из старых врачей испытали это на своей шкуре, а у некоторых из них даже остались шрамы.

      В зал для конференций все шли молча. Начало дня явно не предвещало ничего хорошего.

      – Ты чего с ним связалась? – толкнула в бок Варвару Елена Михайловна, молодая и постоянно беременная врач, у нее уже было трое детишек и сейчас она счастливо ожидала четвертого.

      – Ты же знаешь, мало того, что он патологически глуп,