Коварная любовь Джабиры. Шахразада

      – Ты так бледна, дитя…

      – Ох, госпожа Мамлакат. Мне дурно, вечер такой душный.

      – Полагаю, девочка, тебе следует вернуться к себе и распустить шнуровку этого ужасного платья. А лучше будет, если ты более не вернешься на это недостойное празднество. Переоденься, приляг, отдохни. Ясмина проводит тебя…

      – Благодарю, наставница…

      – Иди, девочка.

      Госпожа Мамлакат тяжело вздохнула. Она любила свою племянницу, но сейчас желала, чтобы и той стало дурно, как Василике, – тогда можно было бы под более чем благовидным предлогом ускользнуть с этого праздника – противного и Аллаху всесильному, и достоинству каждой уважающей себя женщины.

      Поклонившись наставнице, Василике поспешила уйти, скорее почти выбежать. Никогда она еще так странно не чувствовала себя – впервые кому-то удалось пробиться через ее самообладание, впервые прикосновение мужских рук к ее рукам обжигало, как огонь, впервые от одного звука его голоса сладко кружилась голова и гулко билось сердце.

      Василике торопилась вернуться туда, где ей было уютно и безмятежно. Шаги в гулких опустевших коридорах были едва слышны – девушка сама себе напоминала привидение. И если бы не одышка усталой госпожи Ясмины, впечатление было бы совсем полным.

      Наконец впереди распахнулись врата в Нижний Сад гарема, а за ним и желанные двери в покои принцесс.

      – Аллах великий, наконец я приду в себя, – прошептала девушка.

      Она поспешила избавиться от непривычного иноземного платья, выбрав самое свободное из своих одеяний. И вышла в сад.

      Никогда еще ночь не была так обманчива – никогда еще сад не напоминал ей о жаре тех объятий, никогда еще пение сверчков не напоминало о том голосе, никогда…

      – Не следует доверять ночной тишине, – послышался голос, которому неоткуда было здесь взяться.

      – Аллах всесильный, – прошептала Василике, – я брежу…

      – О нет, прекрасная греза, ты мыслишь вполне здраво. Ты вовсе не бредишь. Я здесь…

      И из мрака выступил шейх Мирджафар, принц, младший из сыновей бея Титтери.

      – Как вы попали сюда? Как вы посмели?..

      Принц пожал плечами. Девушке показалось, что в глазах его мелькнула насмешка.

      – Я шел за тобой. И посмел – ибо не вижу ничего зазорного в том, чтобы проводить девушку до ее покоев, тем более если ей стало дурно в душном бальном зале.

      Василике кивнула, но не для того, чтобы выразить согласие, а чтобы вернуть власть над своими чувствами, которой мгновенно овладел принц.

      Тот улыбался, наблюдая за попытками Василике снова стать самой собой. Вот девушка выпрямилась, вот взглянула прямо в его глаза. И Мирджафар почувствовал, что она создана для него, вновь, как тогда, ощутил, что Аллах всесильный не зря долгим кружным путем привел его в этот город и в этот дворец.

      Принц, как тогда, в лабиринте, провел кончиками пальцев по ее руке, поднялся к шее, коснулся нежной мочки уха. Его прикосновение в один миг