Лошадиная река. Kristen Soul

забежать в маленький, пристроенный к дому деревянный сарай перед тем, как зайти в избу. Там у бабули в клетках всегда жили кролики. Маленькие и большие, вечно дергающиеся в руках и пытающиеся ускользнуть на свободу. Я нарвала для них на грядке морковной ботвы. Сейчас же половина из кроликов спала, а другая половина настороженно смотрела на меня своими глазами-бусинками. Я пыталась запомнить, как выглядят зверята – до мельчайших подробностей, – чтобы дома их порисовать, так как тут было темно и ни черта не видно, да и сумерки уже наступали. Долго же гуляла. Покормила кролей ботвой, погладила и почухала их по шёрстке и пошла в дом, закрыв сарай на заедающий засов.

      Тишина дома нагоняла сон. Часы подгоняли день к вечеру. А я нагнала за день аппетит, поэтому быстро побежала на кухню, поставив в ведро с колодезной водой букет цветов. Ничего особо съестного сразу найти и не смогла. Бабули не было слышно, и я обнаружила её мирно посапывающей в своей комнате, да и вообще она стала раньше ложиться, наверное, уставала за день. Я была той самой внучкой, от которой помощи не дождёшься. Не потому что я не хотела, просто толком не умела.

      У меня была подруга, Настя, и она всегда удивлялась, почему я ничего не делала по дому. А мне просто не разрешали, говоря, что делаю я всё неправильно и за мной нужно будет всё заново мыть и убирать. Вот и тут мне становилось не по себе даже от банального подметания пола: веник трепался, сбрасывая свою щетину, а пыль летала по всей комнате, отчего потом её можно было найти в еде, в волосах и вообще везде, куда глаз упадёт.

      Прости, бабушка, что я такая растяпа.

      На полу, у остывшей печки, в мисочке лежали остатки яичницы, предназначавшейся утром для меня и отданная, видимо, той самой кошке. Значит, блохастая точно пригрелась тут. Ну ладно, нам ещё наверняка предстояло с ней поближе познакомиться, но я увидела накрытый полотенцем свежеиспеченный хлеб и, забыв про кошку, отломала ломоть с мякотью и побрела по лестнице к себе наверх.

      Когда я валялась на кровати, пытаясь по памяти воспроизвести кроликов на бумаге, свечка, зажженная и стоящая на подоконнике, внезапно потухла. Скорее всего, из-за дуновения ветерка в щели. Тут же я услышала шипение из-за угла и, подпрыгнув на месте, поскорее полезла в валяющийся на полу рюкзак за фонариком. Ко мне приближались чьи-то семенящие шоркающие шаги, а в голове сразу появилась картинка не кошки, а домового, про которого рассказывала бабуля ещё в прошлом году. Стук напоминал звук каблуков хромого человека, маленького карлика, а чужое неравномерное дыхание стало вдруг тихим шёпотом, будто мне пытались что-то сказать, но громче не получалось. Что-то грозное, что-то, что должно было меня согнать с места, а может, вовсе выгнать из комнаты, дома. Наверное, не для кошки предназначалась та миска: так задабривали духа – покровителя очага. И чего он разозлился, ведь не целую же буханку хлеба хотел себе загрести?

      Стоило мне дрожащими руками выудить фонарик и, включив, направить в сторону шума, как на меня тут же накинулось это нечто.