Осколки Мира. Архив первый: антагонист. Артём Игоревич Юганов

едва слышно спросил у своего с недавних пор брата:

      – Мне уйти?

      На что получил беззаботный ответ:

      – А, не заморачивайся, Алоиз, всё нормально. Нормально же? – На всякий случай уточнил Синдзо. Да, в этой компании по понятным причинам довольно часто уточняли что-нибудь «на всякий случай», по крайней мере если дело касалось Лили.

      – Стоять! Ты, как там тебя…

      – Алоиз. – Вместо младшего братика ответил Синдзо.

      – Не подсказывать! – Жёстко оборвала юная бестия, после чего сразу вернулась к незваному гостю. – Так вот, Алоиз. Запомни. То, что у тебя рыжие волосы, ещё не значит, что ты вправе считать себя рыжим. Рыжая здесь только я. Понял?

      – Д-да. – Захлопал глазами Алоиз.

      – И не прикасайся ко мне без разрешения. Нет, вообще не прикасайся, даже с разрешением. И на диван не садись. И вообще, постой где-нибудь в уголке…

      – Лили! – Возмущённо воскликнул Синдзо.

      – Ладно, ладно. Твоя зверушка под твою ответственность, Синдзо. – От Лили, конечно же, не ускользнуло то, как её неожиданный гость едва заметно дёрнулся при столь неуважительном сравнении, которое ни за что не могло бы смутить любого из её приятелей. – Кстати, сколько тебе лет? – Вернулась к допросу Лили.

      – Одиннадцать. – Услышав такой обыденный вопрос, Алоиз слегка расслабился. Ещё бы, ведь он впервые услышал нечто нормальное с того момента, как пересёк порог этого дома.

      – То есть, мы с тобой одного возраста, но грудь у тебя уже начала расти, а у меня ещё нет? Вот же тварь несправедливая, эта природа! – И Лили беспощадно разрушила единственный проблеск нормальности.

      – … – От этого последнего выпада порядком закомплексованный Алоиз готов был разрыдаться.

      – Значит, шуток ты не понимаешь? Сочувствую. – Произнесла Лили тоном, не заставляющим сомневаться в количестве испытываемого ею сочувствия. Меньше или равно нулю. Именно такое количество.

      У Синдзо, наконец, проснулось чувство ответственности, и он решился вступиться за приведённого им «родственника»:

      – Пожалуйста, хватит издеваться над моим братом, Лили. Твои шутки вообще никто не понимает.

      – Э? Хорошая же шутка. Лёгкая, повседневная, непринуждённая. Всё как положено.

      Ксавье, с трудом сдержавший смех при произнесении Лили «унылой шутки», присоединился к разговору, не забыв при этом вернуть себе слетевшее было едва заметное высокомерие:

      – Просто имей ввиду, Лили. Может, есть какие-нибудь обстоятельства, при которых твоя шутка стала бы смешной. Но здесь и сейчас она точно не к месту. – Сказал единственный человек в этом доме, которому шутка понравилась. Если не брать в расчёт саму Лили, конечно.

      Сама Лили на очевидную провокацию не повелась. Использование провокаций против ребёнка, обученного заменять собой детектор лжи, занятие само по себе довольно бессмысленное. Вдвойне же