таракашки, кое-как преодолевая, объезжая ещё не убранные снежные заносы, сугробы, – юркие легковушки, а вслед за ними машины и посолиднее, погрузнее, те, например, что развозят по булочным только что испечённый на хлебокомбинате имени знатного смутьяна Степана Разина разнообразный, пахнущий особенно аппетитно по утрам хлебный товар. Ещё чуть-чуть – и на пребывающей в зимнем отпуске, вросшей в лёд с припорошёнными рыбачьими лунками приволжской пристани вспыхнули многоцветные, развешанные, как бусы на женской шее, новогодние гирлянды. Обычно не очень заметные, сейчас, на общем тёмном фоне, они выглядят необыкновенно, почти ослепляюще яркими. Отбрасываемый ими свет настолько эффектен, что взбодрился и пребывающий до сей поры в кромешной тьме противоположный речной берег: стали заметными ближе всех вынесенные к речному урезу пёстрые сельские избушки на курьих ножках. А потом настал черёд приступить к активной жизни и спальным кварталам города. Тем, где преимущественно селится самый энергичный, вперёдсмотрящий, добивающийся исполнения своих желаний и потребностей работящий люд – будь это служащие или пролетарии. И только вслед за ними, в самую последнюю очередь, открывает, протирает глаза так называемый «Старый город». Тот, где, помимо уже упомянутых чиновных административных зданий, толпятся ещё и старой, дореволюционной постройки трёх-, четырёхэтажные, ещё держащиеся на древнем цементном чудо-замесе, упрямо не поддающиеся распаду и тлению дома. В них, ютясь в коммуналках, в основном доживает свой век неприхотливая, робкая, застенчивая (словом, такая, как и везде) краснохолмская интеллигенция. Или уже отчаявшиеся добиться чего-то более их достойного, махнувшие на всё рукой, уже дышащие на ладан дряблые старички-пенсионеры. А вот горделиво возвышающаяся на центральной Советской площади главная городская новогодняя ёлка так всю ночь ни на секунду и не угасала. Не только горит, но ещё и многозначительно подмигивает просыпающимся краснохолмчанам своими бесчисленными огоньками. А венчает эту ёлку уже не пятиконечная, как бывало в недавнюю советскую пору, звезда, а гордо, невозмутимо взирающий одновременно на Запад и Восток двуглавый орёл.
Теперь самая пора (более удачного момента и не придумаешь) провозгласить что-то вроде оды в честь Краснохолмска. Этот город отнюдь не самый большой из тех, что населяют, испещряют карту России. Таких, пожалуй, десятки. Нет, далеко не столица и на роль столицы никогда за несколько веков своего существования не претендовал. Город – не герой. Не оттого, что жи́ла тонка, а потому что вражеские полчища в последнюю войну до него не добрались, их наступление на этом фронте ещё за сотню километров захлебнулось, вот и лишился он повода проявить свой героический нрав. Зато помнит – пусть смутной, исторической, запечатлённой в летописи памятью – о других полчищах, о другой войне. О том, как подступили прямо к крепостным стенам краснохолмского кремля несметные полчища жадных в ту пору до добычи монголо-татар. Окружили со всех сторон. Дань, видите ли, им на блюдечке
