Три часа утра. Ирина Минаева

раз. И потом, когда они лежали в темноте без сна, взявшись за руки, Стасенька думала о том, что в Юлии есть что-то такое, чего в Рожнове нет и не было отродясь… Внезапно она испугалась, что это конец, и ничего больше никогда не повторится. Жуткое слово – «никогда»…

      – Юлий…

      – Что?

      – Мне страшно, – прошептала Стасенька.

      Он сжал её пальцы в своих.

      – Мне, как ни странно, тоже…

      – И тебе? – встрепенулась она.

      – Да…

      – Почему?

      – Не знаю. Наверное, боюсь тебя потерять…

      С ума сойти – он боится её потерять! И не боится говорить ей об этом! Стасенька зажмурилась от счастья. В конце концов, это невыносимо… Внутри всё дрожит, дышать трудно, что же такое с ней делается-то? Нет, надо с этим покончить раз и навсегда, сейчас она ему всё скажет…

      – Юлий.

      – Что?

      – Спой мне что-нибудь, пожалуйста…

      – Хочешь «Колыбельную»?

      – Хочу!

      Он взял гитару и тихо спел ей колыбельную из репертуара «Цветов»:

      Какую песню спеть тебе, родная?

      Спи, ночь в июле только шесть часов…

      Песня была старая, когда-то сто лет назад он пел её по телефону Маше.

      Пусть, милая, тебе спокойно спится,

      А я пока долину осмотрю.

      Скажу, чтоб вовремя запели птицы,

      Задую звёзды и зажгу зарю…

      Стасенька слушала с горящими глазами.

      «Спокойной ночи», – говорю я снова

      И верую, что не настанет дня,

      Когда тебе два этих тихих слова

      Промолвит кто-нибудь поздней меня…

      «Если не настанет, – с грустью подумала Стасенька, – то только потому, что Рожнов никогда никому не говорит «Спокойной ночи», мне в том числе… Как же всё-таки сказать про свадьбу? После этой песни ещё…»

      Потом снова долго лежали в молчании, пытаясь заснуть. Не получалось.

      – Юлий, – позвала она тихо. – Ты спишь?

      – Нет.

      – А о чём ты думаешь?

      Он почему-то смутился.

      – Тебе это будет неинтересно.

      – Нет, скажи! О чём?

      Он глубоко вздохнул.

      – Ну, о том, что завтра – первое марта…

      – И что? – удивилась Стасенька.

      – В ночь на первое марта 1881 года народовольцы готовились к покушению на Александра II…

      Если бы он в ответ на её вопрос повернулся и стукнул ей по лбу, Стасенька, конечно, тоже была бы удивлена, но гораздо меньше.

      – Народовольцы? Там у них брат Ленина был, да?.. – спросила она, чтобы показать знакомство с предметом.

      – Да, но это уже потом. Сначала – Михайлов, Перовская, Гриневицкий. Желябова в эту ночь с ними не было, его накануне арестовали, Квятковского ещё в ноябре повесили…

      – Подожди, – сказала Стасенька.

      Он об этих народовольцах рассказывал, как о своих знакомых, а она совершенно ничего о них не помнила, кроме