Найти филумбриджийца. Л. И. Моргун

по своим комнатушкам, чтобы на следующий день, вволю отоспавшись на работе, вновь собраться в Старой Хрычевне.

      Проблема смазки

      Ко дню рождения Акакия Евграфовича Борзого вся База начинала готовиться загодя; начальство посылало в Центр очередное представление к очередной награде; в АХО лихорадочно готовился приказ о приличной премии; киберхудожник Рубенчик спешно стряпал транспарант с портретом ветерана. В знаменательный день все свободное от работы население Базы собиралось в конференц-зале и получало редкую возможность лицезреть Акакия Евграфовича за столом президиума, гордо несущим на широченной груди массу отечественных и инопланетных орденов от дырявой раковинки, надетой ему на шею свирепым вождем племени галактических призраков Тамбы-Намбы, до Ордена Беспримерного Героизма с Бантами, Мечами, Лентами и Лавровыми Листьями, который мало того, что был изготовлен из золота, оттороченного платиной с брильянтовыми вкраплениями; мало того, что при ходьбе наигрывал какой-то весьма своеобразный пикантный маршик; мало того, что умел изменять свою форму и светимость, чтобы не проигрывать в соседстве с другими орденами, – но еще и издавал тонкий, но чрезвычайно своеобразный запах (смесъ пороховой гари и паленой резины), что должно было напоминать всем присутствующим, что за здорово живешь и кому попало такие награды не даются. Однако все это было лишь официальной частью, вызванной не столько почтением, сколько желанием умилостивить грозного отставника. Всем было известно, что Акакия Евграфовича чрезвычайно любят и ценят в Совете Ветеранов Галактики и что он, обнаружив где бы то ни было неполадки и нарушения, сразу же пишет жалобу и не кому-нибудь, а прямиком министру обороны, который некогда хаживал в походы под его началом. Однако министр перебрался в столицу, дважды женился, дважды развелся, подавил две попытки военного переворота и два десятка заговоров, а Борзой так и остался  доживать век в глубоком космосе, в должности стармеха на громадной и неказистой с виду пустотелой стальной болванке, именуемой Базой, а молодняк вообще окрестил её «бузой», ну да их дело молодое, а базовские старики никогда свою обитель в обиду не давали. И в день рождения Борзого закуток под лестницей у комнатки дежурного электрика, именуемый также Старой Хрычевней, просто преображался. Для этой цели туда единственный раз в году приглашалась техничка со швабрами и пылесосом, она всё утро ползала по потолку и стенам, сдувая пыль и паутину, вытряхивая пепельницы и с характерным для роботов этого класса ворчанием выгребала пустые бутылки из-за пожарного щита. А вечером старики устраивали торжественный банкет (куда, кстати, совершенно случайно забрел и автор этих строк), где и чествовали «дорогого Каку», поднятием многочисленных тостов. Впрочем, самому юбиляру усердствовать не разрешали, ибо он должен был сохранить себя в трезвом уме и здравой памяти до конца вечера, когда ему придет пора поведать собравшимся свою единственную и неповторимую, волнующую и захватывающую, умопомрачительную и невероятную Историю Ордена, которым, кроме него, могли похвастать