Те, которые. Андрей Жвалевский

сказал я досадливо, – сколько раз я тебе говорил?

      – Но тут…

      И мой кандидат искусств вдруг осекся. Ага, значит, гость подал ему знак молчать. Отлично.

      – Что «тут»? У меня сейчас клей застынет! – я вернулся к верстаку, пробежался пальцами по песку. – Что там у тебя?

      Миша нес какую-то пургу про публикации в блогах, я досадливо морщился и работал.

      Кое-где снял лишнее, чтобы тут же перекинуть на «лысые» места. Изгиб тщательно зашкурил. Проверил пластичную часть, надавливая на нее то сильнее, то слабее. Приложился к наружной стенке щекой.

      Гость оставался бесшумен. Либо он флегматик от природы, либо серьезно во мне заинтересован. Впрочем, одно другого не исключает.

      – Слушай, – я перебил Мишу на полуслове, – мне наплевать, что и кто там написал в интернете! Я тебе сто раз говорил: мои работы нужно показать настоящему профи!

      – Э-э-э… М-м-м… Ну-у-у… – содержательно отозвался искусствовед.

      Кажется, он был чем-то очень сильно озадачен.

      – Миш, – с ласковой угрозой попросил я, – уйди, а? А то как шарахну по башке шедевром!

      Вдруг я почувствовал, что запах элитного одеколона ослабел. Он что, ушел? Черт! Надо было не ваньку валять, а сразу брать золотого тельца за рога!

      Но расстроиться я не успел. У входа в мастерскую раздалось деликатное покашливание. Я резко повернулся на звук.

      – Прошу прощения, – произнес глуховатый баритон. – Я услышал голоса, вот и спустился.

      Молодец, мужик! Не стал возникать из воздуха, а инсценировал тактичное прибытие сверху.

      – Добрый день! – Я изобразил смущение, нашарил на столе тряпку, принялся вытирать руки.

      – Здравствуйте, – отозвался баритон.

      – Это Дмитрий Алексеевич! – Миша явно испытывал огромное облегчение. – Он заинтересовался вашими работами, Александр Петрович. Я взял на себя смелость пригласить его сюда…

      – Ой, Михаил Леонидович, – теперь я был сама любезность, – что же вы не предупредили? Я бы работу не затеял.

      – Ничего-ничего, вы заканчивайте, а мы вас подождем в гостиной, да, Михаил? – Дмитрий Алексеевич говорил неторопливо, но как-то непрерывно, совсем без пауз на знаках препинания.

      Получилось «Ничего ничего вы заканчивайте а мы вас подождем в гостиной да Михаил» даже без особенного вопросительного знака в конце.

      – Я быстро! – пообещал я и мило улыбнулся.

      Я уже успел выяснить у окружающих, что улыбка у меня ослепшего получается эффектная: жуткая и милая одновременно.

      Гости вышли, а я несколько раз бесцельно протер композицию. Надо успокоиться. Разговор будет очень важный. Другого такого может и не случиться. Никаких эмоций внутри. Побольше естественности снаружи.

      Кто он? Какой Петрович ему понравится? Твердый и решительный профессионал? Или сумасброд-художник? Скорее, первый вариант. Но не факт…

      Комната поплыла перед глазами…

      Стоп! Я же слепой, что за новости?!

      Только тут я осознал, что верчу