Абу Нувас. Бетси Шидфар

то есть оценки честные, без оглядки на личности, оценки, не зависящие от положения оцениваемого и личного отношения к нему, не обязательно «неприятные», «неприязненные», как понимают это сейчас.

      Ощущение независимости, уверенность в себе порождали и свободную, естественную манеру держаться в любой обстановке, что свойственно скорее нашим дням. Вот маленький эпизод. 70-е годы. Идет какая-то академическая научная конференция. У большей части докладчиков тексты написаны заранее, и они зачитывают их (как это было принято тогда) – кто монотонно, кто с выражением, голосом выделяя самые важные моменты. Выступает Лиза. Конечно, без всякой бумажки. Логично развивает свою тему – словно мыслит вслух. Завершила мысль. Обращается к председателю: «Сколько я времени заняла? Ах, всего 15 минут? Ну тогда я могу сказать еще вот о чем…» – и выдает блестящую законченную импровизацию, связанную с основной темой, ровно на 5 минут, исчерпав, таким образом, свой «докладный лимит».

      Да, я ведь ничего не сказала о Лизиной службе в Москве – не могла же она просто быть мужней женой. После нескольких месяцев преподавания арабского на курсах Министерства внешней торговли Б.Я. Шидфар стала сотрудником Института международных отношений, последовательно – преподавателем, доцентом и, наконец, с 1976 г. – профессором; я уверена, всем новым, оригинальным, нестандартным, что появлялось тогда в программах института и методиках преподавания, кафедра арабского языка обязана ей.

      Но, разумеется, преподаванием не исчерпывается вклад Б.Я. Шидфар в арабистику. Здесь, в Москве, развернулся ее дар подлинного литератора – переводчика и исследователя. Одно сопутствовало другому.

      Есть много разных переводчиков. Одни, ремесленники, переводят ради денег, ради имени и славы кое-как, наскоро; другие, ученые-филологи, стремятся скрупулезно воспроизвести каждое слово автора и структуру его речи, создавая на русском языке как бы реконструкцию оригинального текста; для третьих же перевод – это прежде всего искусство, своего рода соперничество с автором, стремление постичь его мысль и душу, его видение мира, как бы сыграть его роль перед читателем; для этого нужен особый талант. А бывают редкие случаи, когда талант переводчика-художника сочетается с талантом ученого, и работа над переводом, требующая погружения в авторский текст, будит исследовательскую мысль. Тогда ученому, занятому переводом (пусть даже подстрочным), вдруг открываются в новом ракурсе законы индивидуального творчества переводимого автора и эстетические принципы, основополагающие для литературы народа, к которому он принадлежит, и эпохи, в которую он живет.

      Б.Я. Шидфар обладала этим счастливым даром соединять в себе переводчика-творца и исследователя. Если рассмотреть список ее трудов, можно установить любопытную закономерность: выходит из печати перевод с ее участием – и через какое-то время появляется исследование творчества того же автора: например, 1968 г. – «Жизнь и подвиги Антары» (перевод народного