Абу Нувас. Бетси Шидфар

целый отряд конников в полном вооружении – в шлемах, кольчугах, с копьями и саблями. Неожиданно дверь открылась, и из нее вылетел человек в грязном кафтане. За ним высунулся писец в черной чалме.

      – Эй, стражники, – крикнул он, – дайте-ка этому пять плетей, он хо тел дважды получить свою долю!

      Стражники схватили человека и с хохотом отстегали его вполсилы. Человек визжал, а толпа кругом гоготала: «Пять плетей вместо пяти дирхемов – хорошая плата!» – «Удвоенная милость повелителя правоверных!»

      Писец изо всех сил крикнул в толпу:

      – Не теснитесь, каждый из жителей Басры получит свои пять дирхемов, если будет правильно говорить свой квартал и свое имя. И не пытайтесь обмануть нас, здесь у нас старосты кварталов, они знают всех, поэтому каждый сможет получить свои пять монет только один раз!

      Толпа зашумела, а Хасан, решив, что больше ему здесь нечего делать, стал пробиваться локтями к выходу. Наконец, обливаясь потом, он выбрался из толпы на соседнюю улицу и только тогда увидел, что его кафтан порван, а рукав висит на одной ниточке.

      Пробежав два квартала, Хасан очутился у ворот своего дома. Матери не было, и мальчик, сняв кафтан, почистил его, зашил прорехи, пришил рукав и улегся спать. Он проспал до поздней ночи. Его не разбудили ни крики сестер, ни ворчание матери.

      Когда Хасан открыл глаза, было совсем тихо и темно, даже светильник погас. В доме пахло бедностью – грязным бельем, которое мать брала в стирку, прогорклым маслом, кислым молоком, дымом. Этот запах особенно ощущался ночью, днем солнце выжигало все, кроме стойкой вони, доносившейся от бойни и рынка мясников. Хасан вспомнил дворец наместника, блестящие плиты пола, пушистые ковры и золотую вышивку на черной атласной одежде. Но пахло у него кровью, как на бойне. Хасан представил себе, как она тогда хлынула, как разлилась по белому полу. «Будто вино из дырявого бурдюка», – прошептал он стихи древнего поэта.

      Хасан хотел снова уснуть, но не мог. Небо светлело. Наконец послышались крики муэдзинов: «Аллах велик, нет бога, кроме Аллаха! Вставайте на молитву!» В этот ранний час набожные мусульмане должны начать первую из пяти молитв, которые полагается совершать за день. Хасан тихонько встал, надел кафтан, круглую шапочку, сандалии – подарок Абу Исхака – и тихо, стараясь никого не разбудить, вышел за дверь. Дома ему не хотелось оставаться, идти в лавку было еще рано.

      Он побрел к улице Курайшитов. Это красивая улица, но почему-то считают, что она приносит несчастье. Ни один наместник не проедет по ней из страха, что его сместят и посадят в тюрьму. Поэтому здесь много пустующих зданий, и в них нередко находят приют и гуляки, устраивающие тайные попойки, и разные мошенники. Вот и теперь из одного дома на улице Курайшитов крадучись вышли двое и нетвердой походкой пошли к Мирбаду. Если их схватит стража, им придется плохо.

      Хасан подошел к гулякам и сказал:

      – Вы идете прямо к дворцу наместника, а уже наступило время утреннего обхода! Сейчас все мусульмане должны молиться,