Змеев столб. Ариадна Борисова

когда смотрите так загадочно. Правда, цвет волос… Но рыжая Грета – это оригинально! Уверен: если бы она вас увидела, ей бы непременно захотелось перекраситься!

      Мария поморщилась и предпочла оставить комплименты без перевода. Они, в конце концов, предназначались ей, а Хаим, наверное, без того обо всем догадался.

      – У вас тоже шведские корни?

      Она с досадой качнула головой, и мистер Дженкинс понял так, как ему хотелось:

      – Конечно, шведка! Я сразу сообразил!

      Голубые глазки, начавшие было соловеть под действием винных паров, ярко блеснули. Он с придыханием наклонился к соседке:

      – Вы свободны?

      – Что? – не поняла Мария.

      – Если свободны, мы с вами могли бы прогуляться сегодня в одно чудное местечко… Уверяю, там не будет скучно, – промурлыкал он и быстро добавил: – Это тоже не надо переводить.

      Хаим внезапно поднялся, отчего его визави вздрогнули, и выпалил на чистейшем английском:

      – Мария, нам нужно идти, через полтора часа наш пароход отправляется в обратный путь!

      Из неугомонных рук англичанина, ни минуты не лежавших спокойно, выпала салфетка. Наступила тишина. Щеки троих сотрапезников по разным причинам налились разными оттенками румянца.

      Уязвленная жестоким разочарованием, Мария посмотрела на Хаима. Она вдруг обнаружила, что ничего не знает о человеке, которого вообразила другом. Теперь он казался ей совсем не тем, за кого себя выдавал.

      Она достала из сумочки кошелек и положила деньги – все, что у нее было, на салфетку возле своей тарелки. Рейхсмарки ей больше не понадобятся. Пусть останутся на чаевые за этот первый и последний ужин в ресторане.

      От второго шокирующего явления – купюры достоинством в четыре подобных ужина, мистер Дженкинс потерял дар речи.

      – Э-э-э… Бе… Пр-р… – пробормотал он.

      – Мария… прошу вас… – сдавленно пробормотал Хаим. – Я не хотел…

      Она спокойно ответила:

      – Мне безразлично, чего вы не хотели. Вы прекрасно знаете язык. Вы нас обманули. До причала я дойду сама, не смейте меня догонять.

      Англичанин прокашлялся, словно поперхнулся, и в забывчивости промокнул потное лицо рукавом пиджака.

      – Кто же вы, мистер Готлиб? Московский разведчик? – Голубые глазки почти трезво глянули на переводчицу. – Как ловко он нас провел, а?

      – Да, весьма неприятная неожиданность, – она выбралась из-за стола.

      Мистер Дженкинс стремительно освоился в новой ситуации. Он не отважился поцеловать даме ручку, но, пока Хаим метался в поисках кельнера, шепнул ей:

      – Самые красивые на свете женщины – шведки… Вы и Грета, Грета и вы… Я согласен подписывать любые сделки с вами!

      – Я не шведка.

      – Кто же вы? – растерялся англичанин, успев запамятовать, что пару минут назад тщетно задавал тот же вопрос, но другому человеку.

      – Я – русская, – холодно обронила Мария.

      К столу спешил кельнер.

      – Данке шон, – кивнула она ему. Выходя, просквозила беглым взглядом по ресторану. Никого из посетителей,