Зеленые холмы Африки. Проблеск истины. Эрнест Хемингуэй

и они были уверены, что мы вернемся не с пустыми руками.

      – Как мой литературный друг – отбыл?

      – Да, отправился в Хандени, – сказал Старик.

      – Он много поведал мне об американских женщинах, – сказала Мама. – Бедный Папа, я была уверена, что сегодня все получится. Проклятый дождь!

      – И что же он рассказал про американских женщин?

      – Что они ужасны.

      – А он не глуп, – сказал Старик. – Теперь расскажите, как все было.

      Мы уселись под обеденным тентом, и я им все рассказал.

      – Это проделки вандеробо, – не сомневался Старик. – Они отвратительные стрелки. Что ж, не повезло.

      – А я подумал, что это один из тех бродячих туземцев, которых встречаешь с луком у дороги. Увидел поблизости солончак, а потом добрался и до второго.

      – Маловероятно. Они носят с собой лук и стрелы для самозащиты. Они не охотятся.

      – Кто бы он ни был, но навредил здорово.

      – Да, не повезло. И еще дождь. Я поставил часовых на обоих холмах, но они ничего не видели.

      – Не будем ныть до завтрашнего вечера. Когда нам уезжать?

      – Послезавтра.

      – Вот чертов дикарь!

      – Карл, наверно, уже перестрелял всех черных антилоп.

      – Мы не успеем заехать в прежний лагерь за рогами. Ты ничего не слышал?

      – Нет.

      – Я дала обет полгода не курить, если ты убьешь куду, – сказала Мама. – И уже бросила.

      Мы поели, а потом я залез в палатку, прилег и стал читать. Я знал, что утром нам может повезти на солонце, и старался не волноваться. Но на самом деле я волновался и делал все, чтобы не заснуть, потому что после сна человек становится вялым и туповатым, поэтому я вышел из палатки, сел под тент в брезентовое кресло и стал читать биографию Карла Второго, поминутно отрываясь, чтобы посмотреть на саранчу. Наблюдать за ней было интересно, и я никак не мог привыкнуть к этому зрелищу.

      В результате я все же заснул в кресле, поставив ноги на ящик из-под консервов, а когда проснулся, то первым делом увидел Гаррика в большой мягкой шляпе из черных и белых страусовых перьев.

      – Пошел прочь, – сказал я по-английски.

      Он продолжал стоять, глупо улыбаясь, потом повернулся, чтобы я мог посмотреть на него в профиль.

      В это время из палатки вышел Старик с трубкой в зубах.

      – Взгляните-ка на это чудо, – крикнул я ему.

      Он взглянул, сказал: «О боже! – и снова скрылся в палатке.

      – Идите сюда! – позвал я. – Не будем обращать на него внимания.

      Старик снова вышел с книгой, и мы сидели и разговаривали, не глядя в сторону Гаррика, а он вертелся перед нами, желая привлечь внимание к шляпе.

      – По-моему, этот мерзавец еще и пьян, – сказал я.

      – Возможно.

      – От него несет спиртным.

      Старик тихим голосом сказал Гаррику несколько слов, не глядя в его сторону.

      – Что вы ему сказали?

      – Велел