Фаворит. Том 2. Его Таврида. Валентин Пикуль

Сады разводят. Когда матрос уходит в отставку, на берегу у него уже исправное хозяйство. Таковы наши порядки… А как у вас?

      Маневры кончились. Казна отпустила на эскадру Грейга премию в 375 тысяч рублей, чтобы эти деньги разделили между офицерами и матросами. Грейг звал в салон к себе господ офицеров эскадры, Прошка снова встретился с Федей Ушаковым – в чине капитан-лейтенанта он служил на фрегате «Северный орел».

      Адмирал Грейг с бокалом в руке возвестил:

      – Теперь, когда лишних не стало, мы, господа, можем и выпить как следует… За матушку Катерину – виват!

      – Виват, виват, виват! – откричались под водку.

      – А я, Прошка, укачиваться стал, – сознался Ушаков.

      – Побойся бога. Тебе ли укачиваться?

      – Ей-ей. Не шучу. На Черном море – хоть бы што, и ел за пятерых, а тут, на Балтике, волна паршивая, корабли валяет. Утешением мне одно: знаменитый британский адмирал, почтенный милорд Джордж Энсон, свершив кругосветное плавание, целое ведро наблевал, когда его корабль плыл по Темзе.

      Ушаков мечтал теперь вернуться на Черное море. Кстати, готовилась эскадра коммерческих судов Козлянинова для отплытия в Неаполь, и капитан-лейтенант был согласен плыть под коммерческим флагом.

      – А ты как? – спросил он Прошку.

      – Мне сам бог велел, надо и семью повидать…

      Перед отплытием Курносов побывал в столице. На Невской першпективе, освещенной масляными фонариками, повстречался ему человек – лицом вроде бы и знакомый:

      – Не господин ли Радищев из пажей будете? Ежели так, сударь, мы когда-то в дому Рубановских встречались.

      – Ваша правда, – ответил Радищев. – Паче того, на девице Рубановской и женился я. А вы, вижу, из плотников уже в чины вышли… Уж не топором ли вам пальцы-то отрубили?

      – Да не! Турки оторвали. А вот, помню, был у Рубановских в гостях еще и Федор Ушаков, тоже из пажей, как и вы.

      – Умер он в Лейпциге. Хочу книжку о нем писать.

      – Чудно! – удивился Прохор. – Жил человек, как все, веселился, вино пил со мною, и – вдруг! – книжка о нем. Даже не верится… Выходит, и обо мне сочинить можно?

      – Ежели, сударь, достойны гиштории окажетесь… Ну, – раскланялся Радищев, – легкой вам службы во славу отечества.

      – Легкой-то у нас не бывает. Впрочем, благодарю вас…

      Радищев грустно улыбнулся и пошел своим путем.

      Прохор Курносов пошел своим.

* * *

      Отправка эскадры – дело хлопотное. Чесменская битва (при колоссальных жертвах и множестве ранений) нечаянно открыла, что в экипажах кораблей сражались и… женщины. Извещенная об этом Екатерина была озабочена «половой» проверкой команд. Капитан второго ранга Козлянинов заверил ее, что проверка уже была.

      – На этот раз вроде нету бабья.

      – Всегда говорят, что нету, а в море они, как клопы, из люков выползают. Раздевать матросов пробовали?

      – Раздели. Трех баб нашли. Выпороли и отпустили.

      – Так им, блудам, и надо… Плывите с богом!

      Поплыли.