Грешник Шимас. Шахразада

и затененное коварством… Но в нем светилось и еще что-то, – быть может, проблеск ехидного юмора?

      – О отец вшей, – в тон ему запричитал Шимас. – Чего ради просишь ты милостыню? Ты выглядишь как вор и сын воров! Кто же тебе подаст?

      В проницательных глазах старика мелькнула искра сатанинского веселья:

      – Тысяча извинений, о благороднейший! Сжалься над моей бедностью и слабостью! Милостыни прошу, ради Аллаха!

      «Лицо, манеры… а если его отмыть?…»

      – О разносчик кровососов, я не подаю милостыню, но если хочешь заработать золотую монету, поговорим. Золотую монету, – медленно повторил юноша, – либо острое стальное лезвие, если предашь.

      – Золотую монету? – Глаза старика злобно и весело блеснули. – За золотую монету я проведу тебя тайком в лучший гарем по обе стороны Серединного моря! За золотую монету я мог бы… о, я знаю настоящую девчонку! Она истинный дьявол, демон из ада, но искушена в искусстве удовольствий, и у нее есть…

      – Я ничего не говорил о женщинах. Следуй за мной. Путники остановились у общественной бани. Указав на нищего, Шимас велел служителю:

      – Возьми этот мешок блох, окуни его, отскреби его, подстриги и причеши. Я хочу, чтобы он хоть издали напоминал благородного человека!

      – Клянусь Аллахом! – Тот сплюнул в пыль. – Разве я джинн, чтобы творить чудеса?

      Нищий злобно покосился на него, потом повернулся к Шимасу:

      – О владыка! Зачем из множества бань в Кадисе привел ты меня в ту, где обретается эта падаль, это зловоние в ноздрях человеческих? Почему должен я в свои преклонные лета выслушивать эту тень невежества?

      – Хватит! – оборвал юноша старого болтуна, ибо Абд-Алишеры всегда знали, когда показать власть. – Проводи его внутрь. Сожги этот гнилой блошиный улей, который служит ему одеждой. Я вернусь меньше чем через час с чистым платьем!

      Когда нищий в конце концов предстал перед Селимом и Шимасом – с подстриженной бородкой, причесанными волосами, одетый, как подобает человеку уважаемому и обеспеченному, – он выглядел благородным, хоть и лукавым стариком, именно таким, как и нужно было для дела.

      Старик назвался Шир-Али из Дамаска – некогда, по его словам, он был купцом, а позже дервишем, но для него настали тяжкие времена.

      – Ты снова купец, – сказал ему Шимас, – твой корабль только что прибыл из Алеппо. И теперь ты торопишься как можно выгоднее сбыть галеру и груз. Груз – специи и шелк в тюках. Распорядись этим как следует, Шир-Али, продай все сегодня до вечера, и будешь щедро вознагражден. Но если ты поведешь дело нечестно или как-нибудь выдашь меня, то, – рука юноши недвусмысленно легла на кинжал, – то я выпущу твои кишки в дорожную пыль!

      Селим вполголоса добавил:

      – А я нарежу из тебя ленточек и скормлю собакам! Шир-Али мудро промолчал, покосившись, однако, на скимитар со всем возможным пиететом.

      В маленькой харчевне все трое выпили вина, и Шимас показал старику список грузов и на словах описал корабль.

      Он