Лица счастья. Имена любви. Юлия Лешко

столбы, клубы и струйки дыма образовывали радужный купол над моим славным городом. Вероятно, художнику показалось все это буйство красок эстетичным. А я, помнится, просто опешила: ничего себе – вдохновился на шедевр! ЭТИМ ЖЕ ДЫШАТ ЛЮДИ! В воздухе действительно всегда едва угадывался запах не то гари, не то смазки: так часто пахнет на вокзале, в паровозном депо. Кто-то объяснил однажды: «окалина…»

      Но все это – взрослые мысли.

      В детстве думается по-другому.

      …Да, я же о счастье.

      Ощущение свежего, как морозный воздух, искрящегося, как снег под светом фонарей, счастья от того зимнего вечера осталось со мной на всю жизнь. И никакого рационального объяснения этому я не нахожу.

      Ведь я даже толком не помню: а куда мы направлялись?… Ну что заставило нас с бабушкой, которая в то время была моложе меня сегодняшней, бежать по этой улице к Драмтеатру? Мы, наверное, спешили спрятаться в трамвай, который шел на Гальянку, за пруд? Туда, где в небольшом, насквозь прокуренном частном доме жил дядя Сережа со своим отчимом Михаилом Ивановичем?… И это значило, что там бабушка быстро настряпает пирожков с мясом, которые будут скворчать на сковородке, еще чего-нибудь наварит, на пару дней вперед, а дядя Сережа поставит ей, для настроения, пластинку на проигрыватель «Концертный» с каким-нибудь Массне или Дебюсси, и потом мы будем ужинать все вместе?…

      Дядей Сережей его называли и моя мама, и мамина младшая сестра Лена, так же с детства привыкла его звать и я. Дядей он никому из нас не приходился. Кем он был? Человеком, за которого моя бабушка Анна давным-давно вышла бы замуж, если бы ей не запретила мать. То есть моя прабабушка, Евдокия Яковлевна. И, представьте себе, взрослая дочь не ослушалась, не пошла против материнской воли. Во какие были семейные устои!

      Первый муж Анны, оставив в 1941-м молодую жену с дочкой, которой на тот момент было всего 13 дней, вернулся с фронта живой и здоровый. Но не туда, где оставил семью. Он уехал в Украину с новой женой, которая выходила его после ранения в госпитале. Женился на ней по военному билету, в котором ничего о его женатом положении не значилось. Многие тогда так поступали… Женщина, родившая ему сына и дочь, долгие годы ничего не знала о первой семье Василия Дементьевича…

      Красивая и молодая Анна погоревала, обняв осиротевшую при живом отце дочку, мою будущую маму, а через год вышла замуж.

      Александр Николаевич Домрачев работал начальником цеха на заводе имени Куйбышева и был гораздо старше ее. Но его интеллигентность, порядочность, доброта и прочное материальное положение настрадавшейся от житейских трудностей Анне были куда милее чьей-то цветущей молодости. Вскоре родилась Лена, моя будущая тетя.

      Александр Николаевич научил мою маму читать. Маме было всего пять лет, и раннее знакомство с огромной библиотекой отчима очень повлияло на ее становление. Отчим был необычным человеком, и моя мама, благодаря полученному в раннем детстве воспитанию, тоже выросла необычной. Не похожей на своих сверстниц: начитанной, умной, независимой в суждениях.