Черная Принцесса: История Розы. Дана Ви

и металлостеклянные, низкие, средние и высокие… здания! И серые дороги с тротуарами. «Чаще», да. Чаще – их, ведь они не двигались! Реже – чьи-то, снующие тут и там, макушки. Что существ, а тем более – людей, что животных с растениями. И такие же – низкие, средние и высокие! Женские и мужские, взрослые и детские, с волосами и без… Но! Всегда расположенные вверх тормашками, – по отношению к нам, как и мы к ним, – и почти что скребущие, выскребающие наши такие же здания. Да и нас же самих! Что в отношении тех же зданий, что и населения по ту сторону. Если бы можно было нас соединить окончательно, а еще и приплюснуть, то мы бы все, наверное, соприкоснулись меж собой темечками и стерлись, вытерлись бы под ноль. А здания – разбили бы и разрушили друг друга. Где-то зеркально, – а где-то и не совсем, – копируя наш ад. И вот как раз где «не совсем» – все бы сохранилось при объединении. Опять-таки: если бы.

      Но если ты подумаешь, что между нами – если не один, то два слоя тех же самых «облаков». И выглядит все это, как и любой… два любых привычных мира рядом. Да и две любые привычные планеты! С землей под ногами и небом над головой. Возможно, и с проекцией его. И с самим, таким же, космосом, в конце концов, вокруг и в отдалении. Нет! Точнее: да. Но… Не совсем так! Да и не во всем…

      Запутала? Попробую объяснить.

      Нас не разделяло ничего. Опять же – «ничего», как? Так, чтобы одной определенной и твердой гранью меж сторонами. Все было прозрачно и эфемерно. Прозаично даже: я бы сказала. Ведь, так или иначе, и как я уже писала, а даже через те же «облака» – видишь оба мира и обе планеты. Те же – Землю и Луну. Только населенная и обустроенная, обжитая – в случае последней. Будто они подлетели близко-близко друг к другу. Ближе, чем обычно! И замерли так, соединившись и объединившись. Можно сказать, что и в тропосфере Земли! «Прилипнув» и «проникнув», в высшей незримой точке таких же незримых «куполов» друг в друга. И провели, через уже две «точки» соприкосновения миров, незримую, параллельную обоим, линию. Разграничивающую их и воссоздающую, под определенным углом тьмы и преломлением света, уже сам по себе «небесный купол». Его же, как и самого космоса, проекцию! Который, пусть и иногда, но той же «облачностью» и «пасмурностью», созданной искусственно, – за счет способностей некоторых высших членов Совета, – скрывал жизни одного мира от жизней другого.

      Хоть поначалу и могло показаться, особенно ночью, что одна из половин – небо и космос для другой. С горящими и мигающими всеми цветами – огнями зданий напротив и наверху, да как и внизу. Мелкими и не особо яркими, как низкими, под звезды и дальние планеты. И крупными и яркими, как средними и высокими, под близкие планеты. И что проекция, на самом деле и не проекция. И что ее – вовсе нет. А облака и тучи – выхлопы и дым труб. Поднимающиеся под самую «крышечку» и… грань. Но и не переходящие через нее…

      Бьется? Бьется, бесспорно. Но нужно же было во что-то верить. Верить помимо и в нечто иное, правда? Как и не верить, одновременно! Подвергать сомнению, противопоставлять необъяснимое