Серые земли Эдема. Евгений Кривенко

тебя здесь нельзя.

      – Я уже пробовал выбраться, – сердито отвечаю я. – Так накостыляли…

      – Тише, – говорит гость и почему-то глядит на часы, висящие над кроватью.

      Я тоже смотрю на стрелки: девять. В прошлый раз мне сделали укол примерно в это время и ушли, оставив падать в тошнотворную темноту…

      Часы издают «тик», а потом ещё раз. Странно, между звуками как будто проходит много времени.

      Я жду нового щелчка, но монах трогает за плечо.

      – Пора. Надевай пижаму и идём!

      Наконец-то я понимаю, что странно в его голосе – словно посвист ветра слышится в нём. Удивлённо спрашиваю:

      – Куда? Опять к доктору?

      – Нет, – говорит монах. – Разве тебе не сказали, что держат в плену? Хотя да, ведь кололи этот препарат…

      – Кто держит в плену? – бормочу я. – Чечены?

      – Нет, другие. – Голос звучит глухо в полной тишине. – Может быть, вспомнишь кое-что по дороге. А сейчас нам пора.

      – Почему я должен верить вам? Как вас зовут? – я безуспешно оглядываюсь в поисках пижамы и при этом чувствую странное оцепенение: мысли еле ползут, а глаза никак не фокусируются…

      Монах сильно дёргает меня за руки – и я оказываюсь сидящим на кровати, с пижамой на плечах.

      – Меня зовут Симон, – словно ледяной ветер свистит в ушах. – Считай, что меня попросили освободить тебя. В бумажнике твои документы, я кладу его в карман пижамы.

      «А как же другие в этом санатории?» – хочу спросить я, но язык не повинуется, а руки едва попадают в рукава пижамы. Я теряю способность размышлять, даже сердце бьётся редко и глухо. Едва могу встать и последовать за своим проводником, двигаться почему-то очень трудно. Симон уже у двери…

      Залитый электрическим светом коридор кажется пуст. Но только кажется. Когда подходим к выходу в холл, я вижу охранника в камуфляже. Сидя за столом, тот равнодушно смотрит в нашу сторону. Глаза широко открыты, однако нас двоих словно не замечают.

      – Он… спит, – свистящим шёпотом произносит Симон. – Пошли быстрее.

      Косясь на охранника, я обхожу стол. Нарастает странное ощущение: что-то вокруг не так… Мы минуем выход на веранду и спускаемся по лестнице в другой коридор.

      Здесь охранников двое. Сидят возле двери – наверное, выхода наружу – и глядят прямо на нас. Я прячусь за угол: вдруг сейчас начнётся стрельба?

      – Не останавливайся, – холодно звучит голос.

      Я боязливо выглядываю: Симон идёт прямо на охранников, а те внимательно смотрят на него, но почему-то не двигаются…

      С трудом переставляя ватные ноги и не отрывая глаз от стражей, я иду к двери. Охранники не кажутся сонными: взгляд цепкий и пристальный – но неподвижный… Симон ждёт, держа ладонь на пластинке замка. Что-то неуловимо меняется, тянет ночной свежестью, и мы оказываемся на крыльце.

      Я чувствую себя всё более странно, будто всё-таки сделали укол: перед глазами плывёт, и меня словно втягивает в тёмный водоворот…

      – Быстрее! – шипит Симон.

      Чёрная яма двора, острый запах прелой листвы, потом сырого железа – мы у ворот… Только