Серые земли Эдема. Евгений Кривенко

идти? – вяло поинтересовался я.

      – Пока нет. – Симон присел на корточки и указал пальцем на соседний хребет. На нём блестели ледяные полосы, а выше будто ползла чёрная муха.

      – Вертолёт, – пояснил Симон. – Ищут, куда высадить засаду.

      Я испугался:

      – А вдруг полетит в нашу сторону?

      – Возможно, – так же равнодушно сказал Симон.

      Вертолёт покружил и скрылся за гребнем.

      – А теперь быстрее! – прошипел Симон, вздёргивая меня на ноги. – Надо переждать, пока не улетит к другим перевалам. Ледник замаскирует тепловой след, но у них есть фотоэлектронные датчики движения. И, конечно, бинокли.

      Я вяло удивился эрудиции монаха – с чего это он изучал технику для слежения? – но встал и поплёлся за Симоном.

      Под скалами проходила еле заметная тропка, и лежали большие валуны, под бок одного мы и забрались. Что-то меня обеспокоило…

      – А почему тропа мало хожена? – наконец сообразил я. – По ней ведь много туристских групп должно проходить к перевалу.

      Симон глянул на меня, и в глубоко посаженных глазах мелькнул зелёный огонёк.

      – Этот перевал… посещается редко, – наконец сказал он.

      – А мы пройдём? – встревожился я. Читал описания сложных перевалов, без специального альпинистского снаряжения там делать нечего.

      Странный монах медлил с ответом, а потом вдруг повернул голову.

      Вибрирующий гул наполнил ущелье. Тёмная туша вертолёта с обманчивой лёгкостью выплыла из-за гребня, повиснув над грязной поверхностью ледника. Я сжался, а машина поводила тупым носом, будто принюхиваясь, и я различил даже лица пилотов за ромбовидными стёклами.

      Симон потащил меня глубже под валун.

      – Мы на фоне нагретой солнцем скалы, – прошептал мне в ухо. – Аппаратура нас не видит.

      А я и не понял, почему мы втиснулись между скальным откосом и валуном.

      Вряд ли нас легко было различить среди камней ледниковой морены даже в бинокль. Вертолёт недовольно взревел, наклонился и ушёл вниз между скальными гребнями.

      – Пошли! – дёрнул за рукав спутник.

      Мы двинулись вверх по наклонной террасе. Вскоре трава поредела, а тропа потерялась на камнях. То и дело приходилось взбираться на скальные уступы. Я недоумевал: к знакомым мне перевалам вели чуть ли не дороги, выбитые ботинками бесчисленных туристов. Ледник тянулся слева и приобрёл заметный уклон, а зеленоватый лёд рассекли трещины.

      Наконец мы вышли на небольшую площадку. Вверху высились две скальные башни, словно остатки разрушенных зданий, а между ними спускался длинный снежный язык. Слева творилось что-то неладное: над бездонными трещинами громоздились ледяные утёсы.

      – Не останавливайся, – буркнул монах и в своих чудных гамашах стал ловко взбираться по крутому склону. Я вздохнул и пошёл следом, вбивая ранты ботинок в подтаявший снег. Порыв холодного ветра коснулся волос.

      Сзади донёсся механический гул. Я в очередной раз воткнул ледоруб в