Польское Наследство. Владимир Романовский

Улыбаясь счастливой улыбкой, он положил рубаху на ховлебенк – в этот момент взгляд его привлек еще один предмет – амулет на серебряной цепочке. Потянув на себя цепочку, он захватил амулет двумя пальцами. Римская цифра. Он перевернул амулет. У него перехватило дыхание.

      Сверд и полумесяц.

      Отца своего Стефан не помнил, мать недолюбливал, дядек и теток саксонских – тоже. Но с раннего детства ему внушили, что очень нехорошие люди ищут случая его, Стефана, убить или поработить. Он так и запомнил – «поработить» – слово, казавшееся теперь ему, взрослому, глупым. И все же. Главный символ, герб Неустрашимых, въелся в сознание, олицетворяя зло.

      Двадцатилетний Стефан знал, кто такие Неустрашимые – и, да, логично было предположить, что при удобном случае его уберут с дороги … поскольку он стоит у них на дороге … стоит по праву и долгу рождения…

      Сорсьер, Сорсьер … Страшно подумать, горько осознать – что женщина, в которую ты влюблен без памяти – твой враг. И не просто враг – один из главных вождей твоих врагов.

      Не специально ли она его заманила к себе домой? Нет. Она не может знать, кто он. Он сам пошел тогда за ней. Она не знает.

      А он знает. Пугало его семьи, люди, из-за которых он провел детство и юность в Саксонии, с родственниками матери, а не в Гнезно – перечень вождей Неустрашимых был ему хорошо знаком. Среди этих вождей была только одна женщина. Он думал, что она старуха. Нет – старуха была Рагнхильд, а это – дочь ее … впрочем, да, тоже должна быть нынче старуха … Ну, она не молода ведь … Сорсьер, Сорсьер – какое прелестное прозвище … жаль, что оно не одно у тебя, Сорсьер. И отец мой, годы томившийся у чехов в плену, и мать моя, вздрагивавшая при любом скрипе любой двери – хорошо помнили … выговаривая шепотом, страшась, ненавидя … второе твое … наименование…

      Одежда его, лежащая на одном из сундуков умывальной комнаты, показалась ему, чистому, грязной и дурно пахнущей. Скотина Тиль, только и название, что слуга – ничего делать не желает … Даже прачку позвать ему лень … Ладно. Быстро одевшись, Стефан вышел в спальню и, стараясь не смотреть на спящую Сорсьер, направился тихо к двери.

      – Уходишь? – спросила Сорсьер. Оказывается, она не спала.

      – Мне нужно заглянуть домой, – сказал он. Помявшись, он подошел к ложу. Присел. – Слуга у меня неумелый. Я на два-три часа всего.

      – Приходи, – сказала она, успокаиваясь. – Как можно скорее.

      И протянула к нему руку. Он поцеловал ее в запястье, затем в локоть. Не справившись с собой, он наклонился и страстно приник к ее губам.

      Может, не уходить? Нет, нужно уходить.

      – Я скоро, – пообещал он.

      И вышел.

      В кладовой он наскочил на какой-то сундук, ушиб колено, потер его, пробрался к выходу.

      Было темно. Дойдя до конца Рю Ша Бланк, Стефан повернул направо, к реке – этот путь был длиннее, но река служила хорошим ориентиром. Стефан боялся заблудиться ночью. Луна светила нехотя. Какие-то тени показались впереди. Грабители?

      Нужно всегда носить с собой кинжал.

      А вдруг это они? Неустрашимые?