Польское Наследство. Владимир Романовский

кузен. Еще вина?

      – Да.

      Рагнар подлил Бьярке в кружку.

      – Здесь и страны-то нет толком, – сказал он. – Одни герцогства, и при этом местный правитель склонен их дарить своим родственникам. Сперва нужно, чтобы Франция объединилась и перестала объявлять сама себе войну. Даже покойный Хайнрих не требовал, чтобы Робер, или Анри, клялись ему в верности. Тоже ждал объединения. А оно не пришло. Нормандия под руководством восьмилетнего Гильома – сплошь церковная. Как и Париж. Да и нет здесь сейчас ничего такого, что могло бы нам понадобится. Думаю что если от Сигтуны до Киева будут наши территории, этого хватит, чтобы свалить Империю. А когда свалим, Франция сама прибежит.

      – А Италия?

      – А Италию возьмут себе халифы.

      – Не жалко?

      – Нисколько. Рим – тот же Иерусалим. Те же мысли, те же разлагающие понятия, тот же всепрощающий единый конунг всех и вся на небесах, и так далее. Пусть поживут под халифами, это пойдет им на пользу.

      – Все-таки Рим.

      – А что – Рим? – удивился Рагнар.

      – Бывшая столица Империи.

      – Видел я эту столицу. Пылища, грязь, а кругом развалины.

      – Символ.

      – Ты, Бьярке, слишком много путешествуешь, и мысли у тебя стали какие-то вязкие, немужественные. Твой символ, Бьярке, это сверд и полумесяц. Понял?

      – Да. Я просто устал с дороги, прости.

      – Вижу.

      – Мария здесь?

      – Не терпится тебе на нее посмотреть?

      – Не скрою, хотелось бы. Единственная фемина осталась среди Девяти. За что ее так любят, как ее терпят – что-то в ней есть, наверное.

      – Есть.

      – Что же?

      Рагнар оценивающе посмотрел на Бьярке. Уж не думает ли этот человек, что я его произвел в фавориты? Откровенничать с ним собрался?

      – Умеет вовремя сказать что-то нужное, – сухо сказал он. – Когда мы в наших планах забираемся высоко и земли под ногами не чувствуем, и взгляды наши обращены к солнцу…

      – Да?

      – Тут она и скажет что-нибудь.

      – Что же?

      Настырный какой, подумал Рагнар. Нужно будет поставить его на место в ближайшее время.

      – Что-нибудь такое, что сразу все замолкают и задумываются, – сказал он. – И поэтому некая степень здравого смысла все еще существует в наших … планах … иначе…

      – Да?

      Ишь ты, понукает, подумал Рагнар.

      – Иначе мы бы давно зарвались, как зарвались во время оно Эймунд и Константин, и судьбы их и наши оказались бы сходны, – улыбаясь, сказал он. – И было бы грустно, Бьярке. Умную женщину найти очень трудно, но коль скоро нашел – береги ее, обхаживай … ублажай…

      – Это мудро сказано, Рагнар.

      – Да, возможно. Вот и утро. Через два часа все соберутся, ты поспал бы пока, Бьярке.

      – И то верно.

      Бьярке действительно очень устал, и завалился спать на сене в углу, и стал посапывать вполне убедительно. Рагнар некоторое время посидел рядом на шезе, о чем-то думая, а затем вышел из мезона. Бьярке поворочался, помычал, и стал ждать, сжимая под сленгкаппой рукоять кинжала. Сам Рагнар давно уже не опускается до наказания изменников,