730 дней в сапогах. Сергей Буянов

Тот быстро приблизился, обнялся с Кирюхой и протянул руку Лёхе.

      – Муха!

      Тальянкин назвал себя. Вскоре выяснилось, что Муха бывший одноклассник Кирюхи. В ряды СА он не попал до сих пор благодаря «командировочке» за кражи и разбои.

      Оглядевшись, Муха проникся ситуацией: сторожевая вышка в единственном числе, солдаты у ворот без оружия, караулка и двухэтажная комендатура на противоположном конце площадки. Бойцы лениво позёвывают, молча поглядывая на молодых новобранцев – разговоры на посту запрещены. Собак вовсе нет.

      – Чё, Киря, кумпол бо-бо? – спросил Муха.

      – Есть малость.

      – Давай-ка пивка организуем! Ты как, Лёха?

      – Положительно. Но, как?

      – Бабки есть? – спросил Муха. Посмотрев на страдальческое лицо товарища, он безнадёжно махнул рукой. – А что это за фраер в шляпе фильдеперсовой?

      – Кончай, Муха, – сказал Кирюха без энтузиазма.

      – Киря, родной! Никогда не впрягайся за лохов! Как другу тебе говорю, через пару деньков ты лично будешь плевать ему в рожу. Клянусь, его сразу опустят!

      – Эй, паренёк, подь сюды! – Муха хлопнул себя по колену.

      Дюдюсь втянул голову в плечи и подошёл ближе.

      – Куришь?

      – Нет. Это вредно для здоровья.

      – А я вот, хочу продать тебе сигарету!

      – А зачем?

      – Да тебе чё, на моё здоровье наплевать?! – Муха потряс кулаком в воздухе.

      – Нет, совсем нет, – залебезил Дюдюсь

      – Тогда, купи!

      – За сколько? – Дюдюсь с готовностью полез в карман.

      – А сколько имеешь!

      – Я всего отдать не могу, – решил объяснить Дюдюсь.

      – Убью, душу выну! – Муха вскочил и хватанул Дюдюся за шиворот. Для пущей важности он повращал глазами и саданул по уху долговязому.

      – Забирай-забирай, – Дюдюсь вывернул карманы.

      – Нормалёк! Как раз на ящик крутанёмся, мужики! – кивнул Муха новым товарищам. – А теперь, слушай сюда, – обратился он к Дюдюсю: – у тебя рожа интеллигентная, пойди в комендатуру, вызови сюда фершала! Скажи, мол, пацану плохо, умирает, понял?

      – А какому пацану? – захлопал длинными ресницами Дюдюсь.

      – Поменьше базарь! Пацану, мне значит! Понял?

      Дюдюсь неохотно зашагал к комендатуре.

      – Пулей! – прикрикнул Муха, потопав по земле. Дюдюсь двинулся рысцой.

      Через пять минут появился толстозадый сержант с золочёной змейкой в красных петлицах.

      – У кого тут понос? – скривил он брезгливые губы.

      – Слышь, земляк, совсем плохо мне, зови доктора, – простонал Муха, катаясь на спине в новёхоньком спортивном костюме.

      Обрюзглое лицо фельдшера позеленело от страха. Он встал на колени, склонился над животом больного.

      В следующий момент сержант целовал землю, прижатый сильной рукой «умирающего».

      – Лежи, не шелохнись, падла! – прошипел