Любопытная. Жозефен Пеладан

ошеломляющие благородной красотой руки, стройные и гибкие предплечья, упругие округлости были прорисованы с такой навязчивой андрогинной эстетикой, что принцесса смутилась. В ответ на удивление Небо́ она сказала:

      – Ваши рисунки словно раздевают меня.

      Небо́ овладела еще большая неловкость – оба на мгновение замолчали. Внезапно Поль нарушила тишину.

      – Расскажите мне о своей жизни.

      – Моя жизнь не имеет практической ценности. Я ничего не создал, я лишь размышлял.

      Он зажег сигарету и замолчал. Поль отодвинула в сторону папку с рисунками, вызывавшими смущение у обоих.

      – Прежде, чем я окажусь в амфитеатре Зла, научите меня элементарным понятиям порочной страсти.

      – Порочная страсть, Поль, не такова, какой вы себе ее представляете. Вам видится чаша забвения; соль, заживляющая шрамы воспоминаний и стирающая залегающие на сердце складки; спасительный дурман среди мирских мучений, уносящий вас на огненной колеснице скверного Илии; раскаленные угли тоски; напиток забытья; восторг чувственных удовольствий. Нет, Поль, страсть – парадоксальна в замыслах и обманчива в реальности. Подобно большинству людей, вы думаете, что порочная страсть есть вожделение. Вожделение же стремится к вину, хлебу и наслаждениям тела – стало быть, страсть – не что иное, как неутоленный голод, ограниченный судорожными восторгами плоти и разрешаемый облегчением. Поэты говорят неправду – сверкающих девичьих грудей и лишающих разума поцелуев не существует. Вначале есть мираж, затем – напряжение, после – отвращение. Оловянный кубок или хрустальный бокал, изысканные кушанья или бобовая похлебка, кожура или мякоть, убогость или роскошь, улица Крульбарб или улица Прони – суть неизменна, разнятся лишь обстановка и детали. Роскошные ковры или меловая краска, кружевной пеньюар или хлопчатая сорочка, альков с балдахином или настил из соломы – неважно, сколько поставить на карту наслаждения – пять су или пять миллионов. Жизнь молодого мужчины непременно приходит к трем страстям – вину, застолью и разврату.

      – Вы хотите заставить меня поверить, что в Париже, где есть все, нет любви? – воскликнула принцесса.

      – Отчего же? По аллеям Парижа прогуливаются ангелы. Пьянство, чревоугодие и блуд суть элементарные понятия порочной страсти.

      – Вы несправедливы, Небо́, но я не понимаю ваших намерений.

      – Милая принцесса, неужели вы станете отрицать, что мои описания совпадают с тем, что вам известно о людях вашего круга?

      – Да, но они относятся к студентам и простому люду.

      – Сколько же золотых песчинок упадет с ваших прекрасных глаз! Ваш костюм готов – вам следует его примерить.

      – Нет, – сказала она, охваченная внезапным недоверием.

      – Милая принцесса, если вам теперь недостает смелости, появится ли она у вас в Больших Карьерах?

      Поль на мгновение задумалась, затем взяла одежду и направилась в спальню Небо́. Она не торопилась раздеваться, в задумчивости вспоминая строки из «Мадемуазель де Мопен»: Сбросив