Один из леса. Андрей Левицкий

кровь брызнула на ладонь. Одной рукой схватил за волосы, а вторую, отпустив нож, прижал к его рту, чтобы заглушить предсмертный хрип. Глянул вверх. Боров медленно шел по краю крыши. Спиной к нам.

      Гига затих. Ясно, почему мужика так называли: горбатый нос, кучерявые черные волосы, мохнатые брови. Вольный сын Кавказа. Кровь текла по груди, пропитывая фуфайку. Я высвободил клинок из горла, и тело начало заваливаться вбок. Схватил мертвеца за плечо. Боров на крыше начал поворачиваться. Я толкнул Гигу обратно, и его голова откинулась назад, затылок упал на край кузова.

      В тот миг, когда Боров очутился лицом к нам, я спрыгнул на подножке, присел и замер. Сейчас бандит с крыши отчетливо видит Гигу, но тот сидит почти в прежней позе, только голову откинул сильнее. Великан может решить, что второй часовой заснул, и окликнет его. А может и не решить. Может вообще не обратить внимания на легкое изменение в положении тела.

      Тихо потрескивал костер. Я прижимался к дверце кабины, слушал и ждал.

      – Достал меня племянник, – раздалось из-за грузовика. – Появится – прибью. Два дня отлеживаться будет, падла.

      – Как же тогда нам на дело отправляться? – возразил Кузьма.

      – В кузов бросим, к охотнику. Пусть валяется.

      – Охотник наверно сдох уже. Надо бы проверить.

      – Проверишь. Хотя какая теперь разница? Все равно я его с собой брать не собирался, мороки слишком много, – возразил Метис.

      Я стиснул челюсти. Что дальше? Второй этап – еще сложнее первого. Нужно обойти грузовик и проникнуть в него. Дверь находится со стороны мастерской, по которой расхаживает Боров, и, если на двери не только засов, но и замок… На этот случай была заготовлена отмычка, которую я смастерил из найденной в столярном цехе проволоки. Но как в полутьме быстро вскрыть замок, сдвинуть дверь, забраться в грузовик – и все это, чтобы не заметили четверо находящихся поблизости людей, один из которых ходит прямо над головой, то и дело бросая взгляды в сторону машины.

      Я уже собрался слезть с подножки, когда в голову пришла новая мысль. А нету ли другого пути внутрь? Приоткрыв дверцу, я нырнул в кабину.

      Здесь пахло бензином и резиной. Рулевая колонка была развинчена, «баранка» лежала на сидении, из гнезда торчали провода. В задней стенке кабины, прямо за коробкой передач – узкая дверь. Без засова и без замка. Ну вот, как чуял! Я осторожно приоткрыл ее, и она отчетливо скрипнула. Кажется, арт переполнился: почти уже не работает, теперь его нужно чистить. Вроде, никто не услышал… Я шагнул внутрь, едва не наступив на тихо булькнувшую канистру. Слева возле низкой лавки стояли еще несколько. В центре фургона был большой железный люк.

      Отблески костра совсем слабо проникали сюда. На стене справа… Я содрогнулся, сердце бешено заколотилось к груди.

      Михаил был распят на досках борта, прибит к ним толстыми строительными гвоздями. Седая голова свешивалась на грудь.

      – Миша! – шагнул к нему.

      Голова напарника медленно поднялась.

      – Стас. Пришел.

      – Тише!

      Я