Изменить этот мир. Артём Патрикеев

его уже выловили хитроумные следователи и теперь тщательно изучают.

      Мне нужно новое оружие.

      Дверь распахнулась.

      – Ты так быстро!

      – Конечно, я ведь уже соскучился, – сказал я и достал спрятанные за спиной розы.

      – Ой, это мне? – честно говоря, меня всегда поражают бессмысленные вопросы.

      – Ну раз дверь открыла ты, значит тебе.

      – А если бы дверь открыла очаровательная блондинка? Ты подарил бы их ей?

      – Вполне вероятно, но тогда я бы сильно удивился и подумал, что ошибся квартирой, – ответил я.

      Поцеловав меня, Настя отправилась искать свободную вазу, а я, ничего не подозревая о начавших бродить в моей голове мыслях, лег на диван. Спокойствие продлилось недолго – его прервал гогот, влетевший в окно и заметавшийся по комнате. Потом последовала нецензурная брань и радостные крики, которые почти тут же опять переросли в гогот.

      Облюбовав старое бревно, под окнами расположилась великолепная четверка. Три «особо одаренных» субъекта, считающих, что самым полезным занятием достойного человека является распитие спиртных напитков, матерные вопли и дикий смех, сидели под нашими окнами на поваленных недавней бурей стволах деревьев. По доносившимся звукам можно было понять, что кому-то очень весело. Жаль, но остальные жильцы нашего дома не разделяли этого хорошего чувства.

      Винтовка с оптическим прицелом оказалась в моих руках мгновенно. Передернув затвор и убедившись, что патроны на месте, я прицелился в голову одного из гоготоделов. Мягкий спуск – и один из «друзей» завалился носом вперед. Глушитель сработал безупречно. Трое оставшихся недоумевающе посмотрели на своего товарища и снова засмеялись, послышались крики типа: «Вот нажрался!», «Этому больше не наливать!» Всю нецензурную лексику я вычеркиваю, мне не хотелось бы поганить бумагу сквернословием.

      Когда они склонились над ним, мой указательный палец снова нажал на курок. Второму я влепил пулю в грудь. Беднягу отбросило назад, и он, зацепившись за бревно, завалился на спину. Тупые улыбки стали сползать с пьяных лиц. Один крикнул что-то нечленораздельное и попытался побежать, но пуля, пробила ему правое бедро. Он упал на траву, непонимающим взглядом окинул ногу и скорчился от боли.

      Оставшийся «неповрежденный» экземпляр поднял голову и посмотрел прямо мне в глаза. И как только он сумел так точно вычислить точку моего расположения? Видимо, звериное чувство у таких людей развито превосходно. Но большего я не мог ему позволить – не прошло и секунды, как его правый глаз превратился в месиво, а затылок разлетелся на мелкие кусочки.

      Всхлипывая, последний из четверки попытался отползти в кусты, но выстрел в сердце положил конец его страданиям.

      Картина выглядела неприглядной – крови много, а убирать-то кому?

      – Эй, ты где там?

      Вопрос ворвался в мое сознание, разгоняя морок ужасной картинки. Я встряхнул головой.

      – Вроде да, – ответил я невпопад.