Максимальный Дмитрий. Дели Дейк

ею. Она казалась мне недостижимой. Но, стоило ее заполучить, и я не обнаружил в ней ничего особенного.

      – Макс, а Ольга-то в тебе, наверное, увидела мужчину, который с ума сходит от любви, жить не может без своей королевы. Ты же такие роскошные цветы ей преподнес, в начале.

      – Цветы, и не только. Она мои комплименты приняла за чистую монету. Как она меня любит! Теперь буквально надышаться на меня не может. И парадокс в том, что, чем хуже и грубее я к ней отношусь, тем сильнее она старается угодить мне. Сейчас я уже полностью управляю ею. Ольга сделает все, что я скажу.

      – И тебе стало не интересно? Запал прошел?

      – Нет, меня все устраивает. Я – в золоте, мы обеспечены. Ольга – глупая кошка в моих руках. Я от нее большего и не ждал.

      – Папа там не настаивает на оформлении отношений?

      – Намеки делает. Но я еще потяну время, а там видно будет. Поеду я, Димон. Телефон, смотри, раскалился уже от ее звонков.

      – Давай, Макс! Наслаждайся. Пока!

      И мы разъехались по домам. Я был уверен, что держу все под контролем. Ольга стала послушной глиной в моих руках. Она подчинялась моим желаниям, ведомая своей потребностью любить и быть любимой. Меня, безусловно, раздражали ее контролирующие звонки, вопросы и расспросы. В ответ я, чаще в грубой форме, доказывал ей, что она не права. И, казалось, полностью убеждал ее в этом.

      Но как-то, в череде рабочих забот, я пропустил женский день Восьмое марта. Я ни о чем сейчас не жалею. Я и сейчас считаю, что цветок, подаренный как будто случайно, гораздо ценнее, чем цветы, врученные по случаю дат.

      Но Ольга придерживалась иного мнения.

      В тот вечер мы увиделись уже ближе к полуночи. Я был удивлен напряженной тишиной, которой встретила меня Ольга.

      – Что-то случилось? Ты в порядке? – спросил я, скидывая куртку. – Ты… плачешь?

      Ольга стояла у окна, точеная, хрупкая. Волосы волнами спускались по плечам, создавая дымчатый ореол.

      – Всем подарили цветы сегодня, – начала она тихим низким голосом.

      Путем быстрых логических умозаключений я понял, что пропустил великий женский день.

      – Всем. А ты мне, Максим, за эти полгода ни одного даже дряхлого цветочка не подарил, я уж не говорю про 8 Марта! – печально закончила она.

      – Вот и не говори. Это – банально. Я сам знаю, и сам буду решать, когда и что дарить. Твое дело – сидеть и ждать, понимаешь меня? – ответил я, с каждым словом усиливая голос.

      Меня словно понесло. В негодовании я высказал ей накопившееся недовольство, протест против откровенных попыток контролировать меня, мое передвижение, мое время. Я хотел оставаться свободным!

      И я остался свободным. На следующий день она прислала мне краткое сообщение:

      – Наверное, я действительно какая-то неправильная. И замучила тебя своими обидами и упреками. Я ухожу, Максим.

      – Дим! Через час в кафе, приезжай, – позвонив другу, сказал я.

      – Что случилось?

      – Время появилось свободное, и теперь, похоже, его будет очень много.

      Нет,